АП: С одной стороны, вроде все гладко. Торговля растет, на 4,7%, в этом году может [быть] рост торговли тоже примерно в таком же масштабе. Растет помощь развитию чуть-чуть – 140 млрд. долларов в год. За 17 лет выросла в 2 раза. Казалось бы, магия позитивных цифр существует. А с другой стороны, есть магия негативных цифр. Тут же все выступающие – а это, между прочим, руководящий состав торговых и финансовых организаций – подмечали, что растет протекционизм, возрастают риски того, что система рухнет. В ВТО нет прогресса по целому ряду направлений. Долги накапливаются: накапливаются корпоративные долги, накапливаются государственные долги. Вроде, по одним показателям, не так страшно, то есть государств-банкротов, которые завтра могут стать банкротами, на горизонте не видно, а с другой стороны, снежный ком государств, которые подходят к этой грани, огромный. Поэтому вот эти скрытые, ну или вырывающиеся на поверхность показатели, противоречия, они, конечно, не дают никакого повода для самоуспокоения, что все будет хорошо.

Конечно, надо поддерживать оптимизм через конкретные схемы, которые рассматриваются, будь то управление долгом, инновационные схемы, свопы и т. д., будь то поддержка экспортного финансирования. Но факт остается фактом: неравенство усугубляется внутри регионов, между государствами. Как всегда, звучит Африка к югу от Сахары. Но и страны со средним уровнем дохода – им не гарантировано светлое будущее.

Серьезный момент – это, конечно, цифровая экономика, которая становится основной платформой развития экономического сотрудничества в мире, но и несет с собой угрозы и риски. Потому что не все могут вспрыгнуть на эту платформу, цифровой разрыв огромный. Ну и плюс есть еще специфические вопросы, как, например, налогообложение операций на цифровых платформах.

Кстати, вот интересный момент. Говорилось о том, что безработица на достаточно высоком уровне и может быть еще больше, в то время как налогооблагаемая база при вытеснении людей роботами, скажем так, может сократиться. Вот стоит вопрос: если людей можно облагать по одной ставке налогов, почему нельзя автоматизацию облагать по этой же ставке, чтобы не сокращать доходную базу, которая нужна для того, чтобы финансировать все эти социальные и прочие проекты, которые опять же необходимы для того, чтобы был человеческий капитал, без которого ни одна автоматизация, роботизация не произойдет.

То есть это не взгляд пессимиста, но это взгляд осторожного, очень осторожного экономиста, который должен считать и риски, и скрытые тенденции. Я уж не говорю про такие вещи, которые пока еще не обсуждались, но будут обсуждаться, как уход от налогов, «тихие гавани», сращивание с оргпреступностью, возврат незаконно полученных средств, теневая экономика. Это все существует, это все, может быть, не на первых страницах макроэкономических докладов, но это часть развития, которая требует пристального внимания, включая коррупцию в этом же ряду.

ЕВ: Наверно, неизбежно у нашей аудитории возникнет вопрос в связи с «тихими гаванями» и офшорными зонами, которые вы упомянули. Это и российская проблема, безусловно. Что делается в стране по этому поводу, если делается?

АП: Во-первых, не надо демонизировать офшорные зоны и гавани. Они уже приобрели такую коннотацию, как будто это пристанища для пиратских сокровищ. Это не совсем так. Они существуют легально, они существуют для определенных, достаточно законных сделок. Другое дело, когда они используются для незаконных сделок. Опять же часто стоит вопрос: что законно, а что незаконно? Скажем, уход от налогов – это весьма растяжимое понятие для разных юрисдикций.

Да, Россия пользуется тоже офшорными зонами. Может быть, нам придется ими и больше пользоваться. Извините, когда идет отсечение от рынка долларовых расчетов, когда вам предлагают что-то производить, а вот как за это с вами будут рассчитываться и кто – неизвестно. Потому что запрет введен не на все, конечно, компании, но на целый ряд системообразующих компаний. Конечно, в этом смысле офшорные зоны могут быть инструментальны для нас. А вот просто воровство средств, вывод средств в эти зоны без их возврата не только для минимизации налоговых платежей или других вполне законных целей – это уже вопрос для других организаций, которые занимаются поиском незаконных активов, их возвратом и т. д. Не будем забывать, что «налоговые гавани», или «тихие гавани», или «налоговые убежища» существуют у самых развитых, самых демократичных, как они себя преподносят, и самых законопослушных государств, включая США, Великобританию, еще ряд стран Европейского Союза. То есть это не те изгои, которые, повторяю, создают гавани для пиратских сокровищ, это часть международной системы, но нужно больше транспарентности в отношении того, как работает эта часть системы.