Интервью

ВД: Вообще, вся эта миссия в целом – это сугубо научая миссия. Она не политическая, она не полицейская, не какая-то «прокурорская», когда какие-то доказательства криминальных действий собирают. По сути – это ретроспективное эпидемиологическое расследование. Это научная задача. В рамках этой парадигмы мы опирались исключительно на научные факты, которые имелись раньше, которые были получены в течение года. Мы с этой точки зрения подходили к решению поставленной задачи.

ГК: Проблема потребления [пожилыми] психоактивных веществ – наркотиков и лекарственных препаратов, всего того, что относится к этой группе – проблема не только западных стран. Не зря Комитет в своем докладе, и, во время презентации Председатель Комитета сказал: «Мы призываем проблему потребления наркотиков пожилыми людьми считать глобальной проблемой». Везде, где есть пожилые люди, эта проблема будет. Почему? Потому что старение, независимо от того, где человек живет, будет сопровождаться какими-то нарушениями здоровья.

ЕВ: Сначала, когда не хватало масок и средств защиты, понятно, что преступники этим пользовались и продавали, наверное, через интернет, некачественные товары и втридорога. Понятно также, когда они продают, например, фальсифицированные медицинские препараты – такое, наверное, было, когда появлялись первые, якобы лекарства от COVID-19. Мы знаем, что их не было, кроме дексаметазона, который помогает только от тяжелых последствий. Тем не менее, люди хотят их иметь, и предложение со стороны преступников, видимо, не заставляет себя долго ждать. 

АМ: Все эти зарегистрированные случаи, о которых мы сейчас говорим, ни в коем случае не соответствуют реальным цифрам. Есть очень много случаев, в том числе смертельных. Их больше, чем статистика дает. Нет хорошего уровня тестирования, хотя ВОЗ помогала и продолжает помогать развивать потенциал тестирования. Сейчас мы говорим о десяти лабораториях с возможностями ПЦР-тестирования.