ЕА: К сожалению, несмотря на то, что есть очень много программ, и правительство делает все возможное, чтобы решить эту проблему, уровень стигмы и дискриминации в отношении ВИЧ-положительных женщин в стране все еще достаточно высок.

ЕВ: Сразу спрошу: почему именно женщин? Действительно ли эта проблема более остро стоит для женщин, чем для мужчин ВИЧ-инфицированных?

ЕА: Почему женщин? Потому что в последнее время, к сожалению, начала наблюдаться именно феминизация проблемы ВИЧ-инфекции. Это раз. Стало больше женщин заражаться, потому что сильно возрос сейчас именно половой вид передачи. Женщина физиологически, как «принимающая сторона», трижды подвержена риску заражения ВИЧ-инфекцией. Это первый момент.

Второй момент: порядка 40 процентов женщин узнают о своем статусе ВИЧ-положительном, когда встает на учет по беременности. Потому что беременные являются обязательной категорией граждан, которые обследуются на ВИЧ-инфекцию. Как вы понимаете, тогда узнать о своем положительном статусе – не самая приятная история. Плюc, когда это происходит во время беременности, крайне мало остается времени на принятие профилактических мер, чтобы предотвратить заражение ребенка, и вообще принять этот диагноз очень сложно в таких экстремальных условиях. Поэтому женщинам нужно в этот момент больше внимания. 

Очень высок и уровень стигмы со стороны медицинского персонала – начиная от самого младшего персонала, заканчивая врачами. Очень много историй, когда не то что отказывают – сейчас этого меньше – но, тем не менее, доставляют немало проблем именно гинекологические службы, когда женщины поступают в роды, когда их кладут в коридорах, или не приходят лишний раз проверить состояние здоровья, что в принципе тоже недопустимо. 
Мы пытаемся в рамках нашего проекта повлиять на изменение этой ситуации. Мы ведем обучение врачей, акушеров-гинекологов, на протяжении уже пяти лет.

Разработаны программы, в которых мы учим врачей гинекологов не консультировать женщин, а разговаривать с ними. Тем самым мы пытаемся «убить нескольких зайцев». Мы пытаемся научить врачей в принципе разговаривать с женщинами, как бы странно это ни звучало. Мы пытаемся проводить профилактику распространения ВИЧ-инфекции. Мы несем знания, что врачи могут рекомендовать тестироваться на ВИЧ всем женщинам, которые у них бывают на приеме. Для того, чтобы избежать заражения, либо принимать меры при своевременном обнаружении своего статуса. Мы говорим с ними о том, то нужно уже делать, если у них в качестве пациентки ВИЧ-положительная женщина, которая либо беременна, либо планирует беременность. Потому что, как ни странно, уровень знаний у врачей периодически оставляет желать лучшего на предмет того, что женщина с ВИЧ может родить здорового ребенка. 

ЕВ: Вы говорите, что приходится даже учить их разговаривать с женщинами… Я прекрасно понимаю это. Вопрос, насколько они отзывчивы, восприимчивы к тому, о чем вы с ними говорите? Ведь предубеждения сидят очень глубоко, как правило. Можно вложить какие-то знания медицинские, но изменить мышление, менталитет, наверное, очень трудно? Есть ли отклик?

ЕА: Конечно, трудно. Я не возьмусь говорить о том, что после наших двухдневных тренингов прямо кардинально меняется ситуация. Нет, конечно. Но, естественно, мы анализируем каждую свою работу, мы оцениваем ее, мы проводим до- и послетренинговое анкетирование, смотрим на изменение уровня знаний, на отношение. Ну и вообще в целом получаем обратную связь. Не все участники тренинга, но есть те (особенно это заметно среди молодых специалистов), кто гибче к изменениям, чем большинство старшего поколения. Очень часто в обратной связи слышно: «теперь я понимаю, где я могла допускать ошибки, понимаю, как надо вести себя лучше». 

Самый для меня «коронный» случай был в Ростове-на-Дону, когда у нас была врач-гинеколог уже такая немолодая, скажем. Первый день тренинга, оценивает отношения. Она – с позиции того, что все ВИЧ-положительных нужно отправить в храм. Всех в храм – вот там им место.Ну, оценили, продолжаем работать. Мы обычно зовем на наши тренинги открытых ВИЧ-положительных женщин, которые рассказывают свою историю: удивительно – нет ни третьей ноги, ни отросшего хвоста или еще чего-то, и выглядит абсолютно, как и все. Она рассказывает свою историю. И тут, во время завершения тренинга, эта врач выходит прям перед всей группой и говорит: «Простите меня, забираю свои слова обратно! Я просто этого не знала. Очень много не знала и очень сожалею, что настолько заблуждалась».

Но и, опять же, есть изменения в любом случае. На протяжении пяти лет мы ведем это направление, и сейчас уже немного эта ситуация меняется. Даже когда мы делаем оценку уровня до тренинга – я не говорю, конечно, что они вообще ничего раньше не знали – но сейчас, прямо, существенно лучше. Может быть отчасти потому, что стали привыкать, что среди их пациентов достаточно часто сейчас встречаются и ВИЧ-положительные: уровень неукоснительно растет у нас, ежегодный прирост порядка 100 тысяч случаев ВИЧ-инфекции. И, конечно, вклад подобных некоммерческих пациентских организаций, которые несмотря ни на что ведут свою работу, ведут информирование, в любом случае имеет значение. Мы считаем, что необходимо продолжать работу в этом направлении. 

Дело в том, что эпидемия в стране уже больше 30 лет. И когда ВИЧ-инфекция появилась, она, действительно, была малоизученная: СПИД – чума 20 века, «СПИД, а значит мы умрем»  – Земфира пела в своих песнях. И тогда массированно вносилось в головы людей такая информация, что если ты употребляешь наркотики, если ты гей или проститутка, то это твой диагноз. На протяжении очень долгого времени – до тех пор, пока не стало появляться все больше информации. Во-первых, с пришедшей терапией это не так критично. Люди с ВИЧ могут жить столько же, сколько и люди без ВИЧ, что можно рожать здоровых детей и т.д. 

Сейчас идет эта кампания «Н=Н» (неопределяемый = не передающий), то есть человек, имеющий не определяемую вирусную нагрузку не передает инфекцию половым путем. То есть очень много прорывов. Но информации о том, что сейчас ВИЧ – не приговор, недостаточно. Целое поколение выросло на протяжении двадцати с лишним лет с информацией о том, что это чума и что это плохо. И сейчас за год-два одним проектом эту ситуацию, конечно, не исправить. Поэтому необходимо продолжать эту работу, говорить все больше и больше об этом.