«Мама сказала: жить будем вместе и умирать будем вместе». В ООН отметили 75-летие снятия блокады Ленинграда
ООН
27 января 1944 года советские войска освободили Ленинград от блокады. Почти 2,5 года второй по значению город в СССР был фактически отрезан от страны. Более 600 тысяч человек погибли от голода. Нонна Гречанова – из тех, кто выжил. Людмила Благонравова поговорила с ней на открытии выставки «Блокадный Ленинград в фотографиях». Она была организована Постоянным представительством России совместно с Мемориальным музеем обороны и блокады Ленинграда.
НГ: Я жила в коммунальной квартире. Все выехали. А поскольку папа работал на Металлическом заводе, который был военным, мы остались. Мама сказала: жить будем вместе и умирать будем вместе. Мы жили одни в большой коммунальной квартире, в одной комнате 15-метровой.
Папа ходил пешком. Можете себе представить? От Майорова [проспект Майорова, ныне Вознесенский проспект – прим.ред.] до Металлического завода. Это километры! Он вставал в три-четыре часа, чтобы прийти на работу, он был достаточно большим начальником. В какой-то момент он пришел и говорит: «Девочки, я хочу с вами попрощаться, потому что я больше не могу. Я умираю». Так мы лишились отца.
Хоронить было невозможно, это была зима. Мы зашили его в одеяло, положили его на саночки. Он похоронен на Пискаревском кладбище. Раньше была именная табличка, а сейчас почему-то все стерли, только оставили года. Потом продолжалась моя с мамой жизнь…
ЛБ: Сколько Вам было лет?
НГ: Я 1934 года рождения, то есть 10-12 где-то.
ЛБ: То есть Вы очень хорошо все помните?
НГ: Что Вы! Как сегодня. Так прошли мои годы – в коммунальной квартире, нищета.
Блокадница – об отце
ЛБ: А что Вы ели?
НГ: Это было ужасно! Маленький кусочек хлеба, который мама закрывала специально в шкафу, чтобы я брала по маленькому кусочку. Только благодаря ее терпению мы выжили – если бы это все было открыто, я бы съела весь кусочек.
ЛБ: Одна из выступающих здесь сказала, что снятие блокады Ленинграда находится как бы «в тени» освобождения Освенцима, об этом событии меньше говорят… Вы стараетесь передавать память о нем своим внукам, молодому поколению?
НГ: Я в блокадном обществе состою, я с ней солидарна. Мы об этом пишем и говорим, и выступаем везде. Но из этого мало что доходит… Очень сложно все это представить и себя ощутить в этой истории: дров нет, еды нет, ничего нет, холодные квартиры.