ВР: Ожидается, что эти выбросы в 2018 году будут максимальными за всю историю человечества. То есть мы говорим о том, что надо снижать, а объемы выбросов растут. Там есть достаточно серьезный анализ того, почему они растут. Они совершенно по разным причинам растут в разных странах. Китай быстро развивается, Россия просто не может их сдержать, и у России, например, показано, что экономический эффект от сгоревшего углерода минимальный. Это говорит о неэффективности экономики.

Эмиссии должны стать отрицательными в 2050 году, но у нас нет механизма для того, чтобы сделать их отрицательными, нет такой науки

Есть совершенно серьезный анализ экономических возможностей, и он показывает достаточно тяжелую ситуацию в мир – действительно, сейчас рассчитывать на то, что мы сможем сдержать повышение температуры на уровне 1,5 градуса к 2100 году, уже, мне кажется, рассчитывать не стоит. Эмиссии должны стать отрицательными в 2050 году, но у нас нет механизма для того, чтобы сделать их отрицательными, нет такой науки. Ситуация сложная. Это говорит о том, что повышение температуры неизбежно, надо готовиться к серьезнейшим программам адаптации к изменениям климата. Ударят они, в основном, по развивающимся странам в виде тропических циклонов, которые будут действовать на фоне повышающегося уровня океана, особенно, в некоторых странах в Тихом океане. Во многих странах будут тепловые волны. Из-за того, что тепловые волны будут наблюдаться в океане, и из-за окисления вод океана, будут практически полностью потеряны тепловодные коралловые рифы, а это место проживания примерно одной трети видов. То есть мы должны готовиться к серьезнейшим, полукатастрофическим последствиям с точки зрения окружающей среды.

ЕВ: Вы заговорили об океанах, а океаны же еще поглощают эмиссии парниковых газов, и видимо, если я правильно понимаю, с повышением уровня окисления эта способность будет уменьшаться?

ВР: Есть несколько механизмов, которые влияют на способность океана поглощать углерод, и эта способность уменьшается с повышением температуры океанов. В последние годы по-прежнему продолжалось увеличение поглощения углерода, что связано с тем, что давление углерода из атмосферы приводит к его поглощению океаном. Но вопрос о том, будет ли это продолжаться долго, открыт. Конечно, мы отмечаем серьезнейшее отрицательное влияние изменения климата на океан: я уже говорил о потере коралловых рифов, возрастающей интенсивности тропических циклонов, о том, что повышается уровень океана, изменяется его продуктивность, множатся зоны пониженного содержания кислорода в океане. В океане происходят серьезнейшие процессы, в том числе и окисление. Сейчас нарастает объем усилий, связанных с сохранением океана. Одна из недавних мер – это решение норвежского премьер-министра Эрны Сульберг учредить группу высокого уровня по устойчивой океанской экономике. Наука питает усилия по созданию экономики, которая будет сохранять здоровье океана. Это положительный факт.

...есть пределы роста, пределы потребления ресурсов планеты, ресурсов океана, и что мы сейчас потребляем их хищнически, и это подрывает наше будущее и будущее наших детей и внуков

Есть еще и другие группы людей, то есть множится число сторонников защиты океана, бизнес очень четко понимает зависимость от океана и то, что они многое могут сделать. Но с точки зрения реальной ситуации в океане, она, конечно, продолжает ухудшаться. Хотя, возможно, что в результате декады ООН «Наука об океане для устойчивого развития», которую наша организация предложила ООН, нам удастся найти определенные научные решения. Есть целый ряд перспективных научных решений, которые связаны, например, с аквакультурой, и которые могут повлиять не только на здоровье океана, но и на способность океана поглощать больше углерода. То есть нужно проводить вот такие исследования, и они достаточно перспективны. Но вместе с тем, конечно, мы должны понимать, что есть пределы роста, пределы потребления ресурсов планеты, ресурсов океана, и что мы сейчас потребляем их хищнически, и это подрывает наше будущее и будущее наших детей и внуков. И океан здесь очень сильно задействован, то есть мы с точки зрения качества жизни отступаем на всех фронтах. Положительный момент в том, что мы начинаем понимать, как плохо мы себя ведем.

ЕВ: Хотела бы задать такой вопрос - от имени человека, который не сильно вникает в эту тему и может сказать: «Ну ладно, вот коралловые рифы… вы нас пугаете, что они при повышении температуры на два градуса погибнут. Ну и что?».

ВР: Этот разговор начался еще в 2008 году, когда вся наука о климате внятно сказала правительствам о том, что из-за того, что мы выбрасываем углерод, растет температура, и будет совсем плохо на нашей планете. Но правительства решили это проигнорировать.

Мы думаем только о себе, а думать надо о том, что мы являемся частью планеты, цивилизации...

Сейчас принято Парижское соглашение, хотя оно тоже не является юридически обязывающим, но страны понимают, что мы будем жить в очень неприятном мире, в котором будут тепловые волны – а во время тепловой волны во Франции в 2003 году погибли более 10 тыс. человек. Но проблема в том, что конкретного человека, который находится «на суше» это все мало волнует. Потому что это особенность нашего развития: наше этическое состояние развития как Homo sapience отстает от того воздействия, которое мы оказываем на окружающую среду. Не развились мы еще ментально и этически для того, чтобы сохранять планету для будущих поколений. Мы еще практикуем антропоцентрический подход. Мы думаем только о себе, а думать надо о том, что мы являемся частью планеты, цивилизации и т.д.

Мы сейчас попытаемся с помощью Декады науки об океане развить то, что называется грамотностью в отношении океана и климата – когда человек знает, какую роль океан играет в его жизни. Когда имеется «чувство собственности», принадлежности к океану. Это, действительно, нужно развивать. Мы постараемся двинуться в школьные программы, чтобы люди реально понимали эту роль и чувствовали ее. Таким образом мы даже можем способствовать развитию нашего вида Homo sapience. Мы надеемся, что это изменение позволит людям стать лучше. Потому что мы, как я уже не однажды говорил, имеем все нужные конвенции по климату, по биоразнообразию - у нас нет только конвенции против жадности и лжи, которые и губят нашу цивилизацию.