Как мы сообщали, в ООН теперь будут отмечать Международный день перевода. Но перевод переводу рознь. В английском языке для этого понятия существует два термина: «interpretation» - устный перевод и «translation» - письменный.  И хотя у «синхронистов» и «письменников» - одна задача: как можно точнее передать смысл оригинала, эти профессии требуют разных навыков. Елена Вапничная расспросила об особенностях и трудностях работы и тех, и других. Сегодня наш гость – руководитель Русской службы устного перевода Сергей Кочетков. Оказалось, что главная трудность для «синхронистов» связана с повышением спроса на их услуги.

*****

СК: Люди стали пользоваться этими услугами все больше и больше. Соответственно, времени меньше – желающих больше. Как все всегда в жизни происходит. Регламент для выступлений стал резко сокращаться. Если в Лиге Наций звучали длинные, пространные речи, после чего так же длинно и долго, с изяществом и стилистическим вкусом их переводили последовательные переводчики, то синхронисты оказались в условиях постоянной и непрерывной «гонки» за ораторами, которые сами – опять же, не специально, а ввиду установленных постоянно сокращающихся регламентов – вынуждены очень быстро излагать свои выступления. Зачастую речи эти подготовленные, то есть когда человек говорит, он не тратит и доли секунды на осмысление того, что он говорит. И та работа, которую делает синхронист, потому что он должен информацию переработать, определяется в плане времени вот таким дополнительным эффектом. Это для нас является сейчас очень серьезным, как принято выражаться, «вызовом».

ЕВ: А с точки зрения технологий? Вашим главным «оружием» являются микрофон и наушники, в общем-то?

СК: Ну, еще такие части технологии как головной мозг, язык, уши – те части биологического аппарата, которые очень активно применяются синхронными переводчиками. В этом плане технологии те же самые, как со времени сотворения мира и человека. Но технологически у нас, конечно, есть подспорье – то, что мы имеем доступ к информации почти мгновенно – через Гугл или специализированные информационные системы, которые мы можем подключить к своим устройствам. Но не до этого во время работы в кабине! Те же самые скорость и концентрация не позволяют отвлекаться на экран компьютера или смартфона. Для подготовки – да. Все эти вызовы и проблемы мы решаем путем постоянной подготовки, шлифования материала, то есть «домашней работы» - после того, как что-то не получилось (и часто что-то не получается, это нормально, профессия у нас такая – нет пределов совершенству). Но каждый такой отработанный кусочек ложится в «копилку» и где-то на подкорке у человека остается. И вторая важная вещь – углубленное изучение материала. На такой скорости, с таким темпом угадать оратора можно только тогда, когда знаешь, о чем он говорит – как друзья закадычные, которые друг друга с полуслова понимают. Материал нужно освоить так, чтобы быть экспертом - не в том, когда человек произносит какие-то штампы, а в том, что он говорит по существу, чтобы в этом нащупать логику изложения,  чтобы дальше все пошло, как это требуется.

ЕВ: Насколько важно видеть оратора?

СК: Очень важно. Первая сигнальная система – это жестикуляция, поза, в которой человек выступает, как двигаются губы. Вообще, это может быть из области ненаучных соображений, но есть определенный ментальный контакт. В переводческой профессии это ощущается. Поэтому зримое присутствие оратора и возможность переводчика как-то «включиться» в это волну – это метод самомобилизации, который очень многим помогает.

ЕВ: Вам приходится переводить настолько разные вещи, в том числе и такие, которые могут и эмоциональное воздействие оказывать: когда рассказывают о каких-то зверствах в Сирии, ИГИЛ и т.д., часто в подробностях… У вас уже есть какой-то фильтр, не пропускающий эту эмоциональную сторону, или вы все-таки на это как-то откликаетесь?

СК: Наверное, полностью это исключить невозможно, тем более, когда речь идет о совершенно ужасных событиях, коими очень часто наполнены наши новости. Безусловно, это затрагивает каждого человека. У нас есть профессиональная тренировка, чтобы этот «фильтр» действовал. Но, с другой стороны, эмоциональный момент тоже важен как определенный ресурс мобилизации сил. Поэтому если эмоция вписывается в этот ментальный резонанс, она тоже помогает. Главное – не дать этой эмоции зайти слишком далеко, от чего у переводчика возникает ком в горле, он начинает переживать еще больше, чем оратор – тогда, естественно, никакого перевода быть не может. Хотя и такие случаи бывают. Но мы стараемся дистанцироваться, насколько это возможно – чтобы и себя уберечь, и чтобы перевод не пострадал.