Женщины Кыргызстана медленно, но верно проявляют желание участвовать в принятии решений, в том числе касающихся их семей. Жительницам южных районов Кыргызстана в этом помогает фонд «Деловые инициативные женщины». Там их обучают лидерским навыкам, умению разработать планы и стратегии, вести переговоры.

Директор фонда Авазкан Чынбердиева участвовала в работе сессии Комиссии ООН по положению женщин, которая завершилась в пятницу. В Нью-Йорк Авазкан приехала из города Ош. Она - также депутат местного органа самоуправления – кенеша. По ее словам, кроме недостаточной представленности женщин в органах власти, есть и другие проблемы, например, такие, как многоженство и ранние браки.

*****

АЧ: У нас, на юге, есть четыре малых города, в которых мы сейчас работаем с женщинами-активистами. Там сейчас очень много ранних браков:  в 14, 15, 16 лет. 17 лет они даже не считают ранним браком... Несмотря на это, с прошлого года активисты очень активно поработали с парламентом, и у нас ввели новый закон: если религиозный деятель будет «читать нике» - это запрещено до 18 лет.

ЕВ: Читать нике – это значит благословлять брак?

АЧ: Да, это когда благословляют брак. Потому что до 18 лет ты же не идешь в официальный госоргран. Это, можно считать, религиозный брак. Но он считается важным.

Поэтому многие для себя полагали, что «нике» это что-то хоть и не государственное, но официальное – чтобы душе было спокойно. Ведь нике читал мулдой, релегиозный деятель...

Потом мы провели широкомасштабную информационную кампанию. Несмотря на это, явление еще существует. Нельзя сказать, что наблюдается рост, но еще где-то ранние браки есть.

Это не традиция. Это из-за того, что мы пережили войну, пережили две революции. У нас был межэтнический конфликт. После этого многие семьи беспокоятся: что может произойти с дочкой, например 15-ти, 16-ти лет. Лучше выдать замуж. Родители считали это правильным в отношении своей дочки.

Но мы уже сталкивались с печальными последствиями ранних браков, потому что девочек возвращали обратно. Я встретилась с одной мамой. Когда она выдавала дочь замуж, она никого не спрашивала, считала это правильным. Она думала, что муж богатый, что он может ей купить квартиру или еще что-то... Но когда брак не зарегистрирован, очень трудно что-либо доказать, адвокату было очень тяжело без документов работать.

Конечно, они получили возмещение морального ущерба. Не стоило в таком раннем возрасте дочку замуж выдавать. Когда муж стал маме этой девочки говорить, что девочка (а ей всего 14 лет) не умеет чисто стирать, убираться дома... Когда интерес пропал – зачем ему молодая девочка?

Мы такие случаи – при соблюдении, конечно, конфиденциальности – обсуждаем. Объясняем, что она потеряла здоровье, психологически пострадала и не может теперь выходить снова замуж, устроить свою судьбу. Такие у нас традиции, что второй раз женщине выйти замуж тяжеловато. Она обязательно должна будет стать второй, третьей, но не первой женой.

ЕВ: Вы сказали, в повторном браке женщина может быть второй, третьей, но не первой женой... Речь идет о многоженстве?

АЧ: Это есть. Многоженство есть. Но пока по поводу многоженства никого не осуждали. Так что оно есть: двоеженство, многоженство...

ЕВ: И в обществе это нормально принимается?

Да. И почему? Потому что этот вопрос даже в парламенте обсуждается у нас. Они хотят узаконить. Пятый созыв (до 2015 года) парламента этот вопрос поднимал. И в этот созыв парламента еще раз эту тему поднимали...

Для нас, женщин, это очень большая угроза. Женщин в парламенте у нас так мало. На местном уровне – всего восемь процентов. Вряд ли наши голоса будут иметь вес.

ЕВ: То есть поле для деятельности у вас есть?

АЧ: Очень большое. Мы уже за четыре года разработали четкие планы. Мы сейчас привлекаем больше женщин-активистов, чтобы развивать партнерские организации, поставить их на ноги, дать им все необходимые знания и навыки. И они будут помогать нам. Как-то будем влиять на местный парламент.