Киев намерен летом пригласить на Донбасс делегацию Совета Безопасности. Об это заявил Постоянный представитель Украины при ООН Владимир Ельченко. Он провел пресс-конференцию по завершении первого месяца членства Украины в Совете. Елена Вапничная спросила его о том, как складываются отношения с российскими дипломатами и каковы перспективы создания миротворческий миссии или политического офиса для Украины.

*****

ВЕ: Миротворческая миссия – это был бы идеальный результат. Пока, скажем так, у наших российских коллег мы не видим понимания полного этого. Вернее, они просто отвергают эту идею даже не желая слушать до конца аргументы «за». Что касается открытия миссии, вернее, офиса отдельного в Украине, то, так или иначе, мне не совсем понятно их негативное отношение к этому потому что существующий уже много-много лет в Украине офис ООН или миссия или представительство ООН – она, собственно, уже занимается всеми теми вопросами, которыми, мы хотели бы, чтобы занимался отдельный офис. Когда перед отъездом я встречался с представителем ООН в Украине, он прямо сказал мне, что у них просто не хватает рук. Офис относительно небольшой, а на них сейчас навалилась и гуманитарная помощь, и мониторинг за правами человека, и разминирование, и экономические реформы, т. е. они просто не справляются. Поэтому, с точки зрения даже Секретариата ООН и налаживания нормальной работы и координации – было бы неплохо иметь отдельный офис. А как он будет называться: по имплементации минских соглашений или по Донбасу – от этого уже не изменится форма его работы. Поэтому я не совсем понимаю, почему сразу такие возражения против этого.

ЕВ: Ваши напряженные, скажем так, отношения с Россией мешают Вам работать в Совете Безопасности вместе? Вы вместе ездили в Бурунди с Петром Ильичевым (зам-постпреда РФ в ООН), насколько я понимаю?

ВЕ: Я Вам скажу, мы не просто вместе ездили, а всю обратную дорогу – не знаю, это специально было сделано или нет – мы сидели в самолете рядом, много-много часов. Это абсолютно не помешало нам поговорить о жизни.

ЕВ: А на заседаниях Совета Безопасности? В самолете, понятно, там все таки ситуация походная, располагающая.

ВЕ: Вы знаете, пока не заходит речь об украинской тематике, я бы не сказал, что мне лично что-то мешает в общении. Да, у нас есть разные взгляды на некоторые вопросы, проблемы, например, на ту же сирийскую проблему. Но мы высказываем свои позиции не личные, а позиции своих стран, ну не настолько уж диаметрально противоположные, как это кажется со стороны, т. е. всегда можно найти что-то общее, какую-то общую позицию.

А та напряженность, которая, опять-таки, присутствует из-за нашего конфликта, я еще раз говорю: мне бы не хотелось, чтобы это мешало работе, во-первых, всего Совета Безопасности. То, что между нами – мы разберемся. По крайне мере, я стараюсь именно так и делать, чтобы наши разногласия не мешали решению других вопросов. И в то же время, чтобы не занимать Совет Безопасности, скажем, такими темами, которые, все равно не решатся, а только будут отвлекать внимание.

Какова Ваша позиция по Сирии? Понятно, что сейчас гуманитарная ситуация на первом плане, но в политическом плане, как Вы видите, что нужно сделать дальше? 

В политическом плане, я думаю, что нужно вынудить, как правительство Сирии, так и всю вот эту разношерстную оппозицию, чтобы они все-таки сели за стол прямых переговоров. В первую очередь, это все-таки касается сирийской оппозиции которая должна как-то – не то, что объединиться, - но хотя бы избрать из своих рядов каких-то двух-трех самых авторитетных представителей, которые могли бы говорить одним голосом. Иначе мы будем все время иметь одни и те же проблемы: кто-то хочет участвовать, а кто-то в знак протеста не может. А кто-то не хочет сесть за один стол с кем-то и так далее. То есть это проблема не только правительства и оппозиции, но и самой оппозиции. Кто этого может добиться, не знаю, - наверное, те, кто имеет влияние на эти силы, в том числе, в первую очередь, Россия и США.  Ну и, естественно, Саудовская Аравия, Иран и другие арабские страны.

Но все-таки, это, наверное, займет очень много времени, а вот люди, которые сейчас умирают от голода и от всего остального, они просто не могут ждать столько. Поэтому нам нужно сейчас забыть об этих разногласиях и, по крайне мере, сделать что-то, чтобы прекратить военные действия, и дать возможность беженцам уйти из этих зон – ну, хоть что-то сделать, чтобы сохранить человеческие жизни.