Результаты климатического саммита ООН в конце сентября эксперты оценивают по-разному. Руководитель климатической программы Всемирного фонда дикой природы Алексей Кокорин принадлежит к лагерю оптимистов. По его словам, Саммит не оставил сомнений в том, что изменение климата вызвано деятельностью человека. Он также подтолкнул государства-члены ООН к конкретным действиям.

В разговоре с Николой Крастевым г-н Кокорин подчеркнул значение заповедных лесов России в урегулировании содержания двуокиси углерода в атмосфере и, соответственно, - в снижении последствий процесса глобального потепления.

*****

Значимость безусловно есть, хотя, может быть, значимость даже несколько иная, чем год назад, когда Саммит задумывался. Стояли одни задачи, выполнены немного другие, но задачи выполнены важные. Что нужно было продемонстрировать данным Саммитом? Нужно было продемонстрировать единство мировых лидеров в желании заключить новое глобальное соглашение именно в рамках ООН, чтобы продемонстрировать роль ООН и желание всех ведущих стран заключить подобное соглашение. Это было сделано.

Второе – продемонстрировать поддержку широкой публики. Это тоже было достигнуто, потому что переговоры, которые идут на технических сессиях в ООН, они такого очень вязкого финансово-экономического свойства. Подобные переговоры для широкой публики – что-то не очень приятное, какой-то заговор, какие-то тайные махинации. Поэтому такой явной поддержки этим переговорам обычно не оказывается. Те общественные организации, которые присутствуют на переговорах в качестве наблюдателей, подвергали эти переговоры резкой критике. А на прошлой конференции в Варшаве даже был сделан демарш, когда порядка 700 человек, представители общественных организаций, городов, муниципалитетов покинули переговорный комплекс с тем, чтобы выразить своё недовольство, насколько медленно идут эти переговоры, насколько риторическими стали там дебаты. После такого демарша нужно было как-то показать, что общественное мнение - на стороне заключения данных переговоров. И это тоже получилось.

Что не получилось? Не получилось добиться от стран более амбициозных, более сильных хотя бы обещаний, поскольку Саммит - это не там, где заключаются какие-то договора подлежащие ратификации, там обычно даются всего лишь обещания, но они, как правило, выполняются. А каких-то более сильных обязательств? Это, пожалуй, не получилось.

Очень впечатляет то, что сказал Китай, но надо сказать, что это говорилось и до Саммита, то есть, стал ли Саммит каким-то местом, где было объявлено о принципиально новых, прорывных снижениях выбросов СО2 из уст представителей стран - этого сделано не было. Зато, это было сделано в экономическом исследовании, которое специально было подготовлено 15 странами, самыми крупными странами мира, включая Россию, конечно, и это такое полуофициальное исследование. Те группы исследователей, которые участвовали, они участвовали с согласием правительства и, соответственно, докладывалось сначала внутри Министерства экономики России, аналитического центра правительства России, а уже только потом попали на Саммит Пан Ги Муна. Они показывали как их энергетику, электроэнергетику к 2050 году сделать практически без выбросов CO2.

Может быть, не всегда это самый «зелёный» вариант. В частности в России, по мнению экологов, слишком большой вес ядерной энергетики, слишком большой вес технологий улавливания захоронений СО2. Тем не менее, это получилось. И теперь говорить, что какая-то из крупнейших стран, в принципе, не знает, как занять своё достойное место в том, чтобы глобальные выбросы СО2 сократились вдвое, уже сказать нельзя. Это уже известно.

Что еще, пожалуй, не получилось? Не получилось получить от развитых стран каких-то ярких финансовых обещаний. Фактически, новое сказала только Франция, выделяя один миллиард долларов «зеленому» климатическому фонду. До этого Саммита, в предыдущем году Германия выделила один миллиард долларов и 300 миллионов выделили ряд других стран, преимущественно европейских, а также Южная Корея, скандинавские страны, Швейцария. Это, конечно, очень мало. Так вот, с помощью Саммита как-бы подвигнуть страны на действительно крупное донорство, видимо, не получается, финансово-экономический прагматизм превалирует.

Что получилось сверх плана? Получилось получить широкую поддержку инициативы Всемирного банка к установлению цены на выбросы двуокиси углерода. Даже такие страны, как Россия и Казахстан, ее официально поддержали, всего - 72 страны. Конечно, это во многом всего лишь декларация о намерениях, но намерениях очень серьезных - брать в расчет будущих планов, будущих бизнес-планов цену углерода. Пусть не сейчас, не в 2014 году, а в 2020, 2025 и так далее, но обязательно это учитывать и учитывать это всерьез. И очень хорошо, что под эту инициативу подписалось порядка 1000 неправительственных частных компаний, подписались и порядка 40 неправительственных организаций, в том числе Всемирный фонд дикой природы, который я представляю. Это явно позитивный шаг вперед, особенно для России, которая тоже, в соответствии с письмом министра экономического развития Алексея Улюкаева тоже согласна учитывать это в своих планах развития.

Еще надо отметить так называемую «лесную» декларацию. Там пока подписались довольно мало, всего 27 стран, это гораздо более бледно, чем декларация по цене углерода. Тем не менее она ставит очень важные задачи, которые совершенно необходимо решить, даже если бы у нас не было проблемы климата. Там ставится задача к 2020 году сократить вырубку девственных лесов или мало нарушенных, природных лесов вдвое, а к 2030 году прекратить этот процесс вообще. Конечно, рубка лесов будет продолжаться, но это будут либо вторичные леса, которые не являются столь заповедными, либо это будут какие-то плантации, причем вырубка будет осуществляться с соблюдением экологических норм. Человечеству будет вполне достаточно такого количества древесины, учитывая, что 40% срубленной древесины сейчас идет на производство бумаги, а у нас есть все возможности сократить потребление бумаги по очевидным причинам (массовый переход на цифровые, безбумажные технологии). Следует наладить вторичную переработку бумаги и ее сбор, переработку более эффективную в многих странах, включая и Россию, где, к сожалению, сбор макулатуры, существовавший еще в советские времена, сейчас только-только снова начинает проклевываться. В каких-то городах он есть, но на большей части территории страны сбора макулатуры, к сожалению, нет. Так что это очень слаженная «лесная» декларация, она, конечно, больше направлена на тропические страны, где вырубка этих заповедных лесов идет наиболее быстро и наиболее варварскими методами.

В России, конечно, ситуация существенно лучше, но тем не менее у нас тоже есть чем заняться, скажем так. Например, в России до сих пор нет запрета промышленных рубок в защитных лесах. Это выглядит как какой-то парадокс, вот, защитные леса - они охраняют, скажем, пойму реки или какой-то водоем, поля, какие-то природные объекты, они защищают. И в них, оказывается, можно вести промышленные рубки. Конечно, там есть определенные ограничения, уже есть поручение Госсовета РФ о том, чтобы в этом навести порядок и я думаю, что именно за это нужно и взяться, то есть, если уж думать и осмысливать результаты климатического Саммита на российский контекст, то вот именно это – конкретная совершенно задача. Ну, наверное, таких задач можно поставить несколько, но вот эта – наиболее наглядная.

Довольно сложно оценить результаты Саммита в каких-то процентах эффективности или в чем-то таком. Прежде всего, ведь Генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун хотел помочь вырулить переговоры по изменению климата на действительно доверительный и активный ход, после демарша в Варшаве это было очень важно. Демарш был в начале декабря прошлого года. Мне кажется, что главная задача удалась: ведущие страны ведут между собой активные двусторонние консультации. Для широкой публики пока еще не заметен полный консенсус между странами, но то, что прогресс есть – это безусловно.