2 апреля в ООН отмечают Всемирный день распространения информации о проблеме аутизма. Аутизм - это психическое расстройство, приводящее к проблемам в общении с людьми. Этому посвящена и проходящая сегодня в штаб-квартире Организации дискуссия на высоком уровне. Поставить диагноз аутизма довольно сложно, а именно ранняя диагностика является определяющим фактором успешного лечения. По мнению некоторых ученых, аутизм связан с резко ускоряющимся технологическим развитием цивилизации и с неспособностью человеческого мозга перерабатывать огромный поток информации.

О том, как обстоит дело с аутизмом в России, Никола Крастев поговорил с помощником Генерального директора Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) Олегом Честновым.

*****

ОЧ: У меня у самого внук аутист, поэтому я еще и с личной точки зрения знаю. Проблема аутизма не нова – не только в России, но и вообще в мире, но, может быть, стали сейчас чаще и точнее ставить диагноз аутизма, поэтому цифры в целом здорово изменились за последнее десятилетие, в том числе и в России. Если раньше это был приблизительно один человек на сто тысяч – вот такие цифры были, то сейчас отмечается увеличение количества детей с аутизмом – на 160 человек один аутист.

Это в целом говорит о том, что проблема нарастает. Стали диагностировать лучше и, может быть, поэтому так сильно изменилась картина в цифрах. Но тем не менее намечается общая тенденция роста, аутизм становится бичом для многих семей, для детей, которые в них рождаются, своего рода такая плата за эволюцию, что ли, если так можно было бы сказать в общих чертах. Потому что столько информации, столько всяких научных данных и всего, поэтому, конечно же, развитие идет по такому напряженному пути и программа в школах очень тяжелая. А человек рождается с этой проблемой и долгое время она остается недиагносцированной.

Многие родители испытывают большие сложности понимания, в чем проблема с ребенком, они обращаются к одному специалисту, ко второму, к третьему. А первая проблема, конечно, это проблема диагностики, она в том числе и в России стоит очень остро, потому что не всегда это заболевание диагностируют на ранних стадиях. Иногда ребенку исполняется два, три года и только после этого ему ставят диагноз аутизма. А поставив диагноз, возникает вторая, серьезнейшая проблема – как быть с таким ребенком? Здесь нужен ответ не только со стороны медиков, но и общества в целом. Конечно же, здесь и учреждения здравоохранения, и социальные, и образовательные могут играть ключевую роль, потому что многие формы аутизма можно активно лечить и социально адаптировать таких детей.

Среди моих знакомых очень много детей, которые не говорят до трех, пяти, семи лет! Поэтому тема аутизма, наверное, достаточно хорошо знакома для большинства слушателей, у которых есть либо родственники, либо знакомые, у которых аутизм. Раньше об этом мы не слышали.

НК: Вы упомянули о важности ранней диагностики аутизма. Насколько улучшились методы этой диагностики за последние 10-15-20 лет?

ОЧ: Тут зависит, конечно, от общей клинической базы различных стран. В России ситуация получше, возможностей у россиян побольше, чем у жителей большинства стран мира. В России есть хорошие специалисты, клиники, которые могут помочь, главное – это чтобы родители вовремя насторожились. Конечно, основная роль принадлежит первичному звену, именно настороженность педиатров, особенно в раннем возрасте, тогда это играет ключевую роль, а уж тем более, если ребенок попадает к неврологу, каждый невролог должен иметь четкий протокол видения таких пациентов.

Нынешний министр здравоохранения России, Вероника Скворцова – она сама невролог, она понимает это проблематику и очень активно работает в этом направлении, чтобы предоставить больше возможностей. Мы также здесь, в ВОЗ, стараемся придать этой теме глобальное значение, и вот недавно Генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун выступал уже второй год подряд, 2 апреля он выступает с заявлением и привлекает внимание к этой проблематике. В России есть общая тенденция к тому, чтобы наладить федеральную программу оказания помощи родителям в ранней диагностике аутизма у детей, и в дальнейшем лечении и социальной адаптации к нормальной жизни.

НК: Существует ли нормальная нормативная база по аутизму в России?

ОЧ: Нормативная база существует, в принципе это не новая тематика, ею уже давно занимаются, нормы, стандарты давно созданы. Другое дело – как мы можем их внедрить в практику и на каком уровне. Если это только специализированные клиники, куда доступ есть единицам, у кого есть знакомые или им повезло – просто попали к хорошему специалисту, а вот системного ответа, системный вызов – такого в России пока еще нет.

Это предстоит еще сделать и, наверное, те политики, которые этой темой занимаются сегодня в Думе, и, наверное, те, кто работает в министерстве здравоохранения – они, безусловно понимают, что, занимаясь такой важной темой, можно реально помочь сотням тысяч детей, которые иначе могут остаться у окошка в своей квартире, смотреть на мир из окна. А можно спокойно рассчитывать на то, что они станут полноправными и полноценными гражданами своей страны и смогут работать, трудиться и в некоторых случаях, даже в большинстве случаев можно их не отличать как детей с отклонениями.

Некоторые из них даже вообще могут быть гениальными, они могут выполнять такие функции, которые обычный ребенок не сможет выполнить. Все зависит от того, как мы реагируем на эту проблему. А методика у нас в ВОЗ существует – в равной степени вооружила все страны – развитые, развивающиеся, в том числе и Россию.

НК: Расскажите пожалуйста о взаимосвязи между зачатками одаренности, гениальности и аутизмом.

ОЧ: Нельзя сказать, над этим ученые сейчас работают. ВОЗ, как организация, занимающаяся разработкой норм и стандартов для подходов на глобальном уровне, – мы пока не видим серьезных доказательных данных, которые бы указывали на такую связь. Просто видно, что цивилизация развивается семимильными шагами, всего лишь 100 лет назад не было ни телевидения, ни компьютеров, ни телефона. Конечно же, сейчас человеку очень сложно приспособиться к такому огромному массиву информации. Поэтому, наверное, лучше специалисты бы ответили на этот вопрос, чем я. Аутичные дети могут жить и должны жить в нормальной среде. Их тоже в общем то выводят на уровень, когда они и сами себя могут обслуживать, и заниматься полезным трудом, и многие из них даже преуспевают в работе. Стигматизация общества относится не только к традиционным проблематикам, которые у нас есть – в области психиатрии или, допустим, по отношению к ВИЧ инфицированным или к туберкулезно больным, носителей разных заболеваний инфекционных.

В России общество очень стигматизировано по отношению к любым отклонениям от нормы. Хотя, что такое норма, люди мало себе представляют. Если человек надевает очки – с точки зрения философии обывателя он инвалид, ограничен в своих возможностях, потому что видит плохо. Но мы его инвалидом же не называем и стигматизации у нас нет. Человек должен приспособиться. Есть формы, когда человек вынужден приспосабливаться к различным отклонениям, и общество, правильная реакция общества не может возникнуть сама по себе. Должна быть очень хорошая просветительная система, чтобы воспитать в людях правильное отношение к индивидам с различного рода отклонениями, в том числе и с отклонениями, связанными с аутизмом.