На следующей неделе, отметив Международный женский день, в ООН соберутся делегаты правительств и гражданского общества, чтобы обсудить вопросы положения женщин.

Здесь откроется очередная сессия Комиссии ООН по положению женщин. На одной из предыдущих сессий представители российского гражданского общества провели презентацию о ситуации с репродуктивными правами женщин в современной России. По их словам, в обществе происходит возврат к так называемым традиционным, консервативным ценностям, что зачастую угрожает здоровью и благополучию женщин.

Об этом Елене Вапничной рассказали координатор гендерных программ Фонда им. Генриха Бёлля Ирина Костерина, социолог, независимый исследователь гендерных проблем Ольга Бармакова и политический активист, феминистка Вера Акулова.

*****

ИК: То, что касается нападок со стороны русской православной церкви на приватную жизнь женщины, на её права, на её право распоряжаться своим телом, своим временем, своей внешностью, своей жизнью – это совершенно очевидно. И эта тенденция, она не только в России, она сейчас начинает активно проявляться в Восточной Европе. Об этом очень многие говорят исследователи.

ОБ: Постоянно повторяется идея о традиционных семейных ценностях, о традиционной семье, о традиционных гендерных ролях, о том, что это такой русский путь, что западное представление о феминизме, о правах геев, о правах человека не подходит России, и также всплывает идея о том, что демографический кризис в России решается путём повышения рождаемости, поддержки традиционной семьи, состоящей из мужчины и женщины и большого количества детей.

ИК: Именно на поддержку такой семьи направлено большинство наших программ и законов, но люди живут той жизнью, которой они могут жить.

Молодёжь все чаще выбирает самые разные формы брака. Мало кто теперь спешит вступать в брак, потому что все почувствовали, что это определённые обязательства и иногда определённые ограничения, которые молодёжь иногда не готова на себя брать. Форм семьи очень много, поэтому дискуссия на государственном уровне и на уровне церкви – это одно, но реальная жизнь, она, конечно, совершенно другая.

ВА: С другой стороны, есть такая часть населения, у которой эта риторика находит поддержку, потому что в этом очень много популизма. И гомофобные законы находят отклик, потому что у нас очень мало ведётся просвещения в этой области, и большинство людей говорят, что не надо выпячивать свою ориентацию: сидите по домам, любите, кого хотите, мы не хотим этого видеть. Когда заводится речь о правах нерождённых детей, то все говорят, что дети – это прекрасно, давайте их защищать.

Когда идёт речь о противодействии запрета абортов или об ограничении абортов, то те, кто начинает с этих позиций выступать, попадают в очень неловкое положение, потому что про них думают, что раз вы не против абортов, значит, вы за аборты. Это не так, никто не за аборты, нет такого движения, которое бы было за аборты, потому что это, в любом случае, медицинская процедура. Сегодня это одна из самых безопасных медицинских процедур из всех, которые в официальной медицине осуществляются. Тем не менее, она несёт определённые риски, гормональный дисбаланс и так далее. Получается, что аборт – это нежелательно. Наша позиция заключается в том, что хотя это нежелательно, у женщин должно быть такое право в качестве последнего средства: если нежелательная беременность случилась, если не получилось использовать экстренную контрацепцию, должна быть возможность сделать аборт.

Есть определённая проблема в том, что журналисты не умеют связывать проблему абортов с вопросом прав женщин и со словом «феминизм». Если оно и появляется в СМИ, то в таблоидном формате. Это тоже создаёт определённые проблемы, потому что очень сложно объяснить журналистам, что мы боремся за право на аборт, потому что мы боремся за право женщины распоряжаться своим телом и своей жизнью. И мы феминистки. Это не вмещается у журналистов в голове.