Уходящий 2013 год был для ООН непростым. Урегулирование кризиса в Южном Судане и Центральноафриканской Республике, помощь пострадавшим от тайфуна Хайян на Филиппинах, уничтожение запасов химоружия в Сирии – вот лишь несколько проблем, с которыми столкнулась ООН в 2013 году.

А каким запомнился уходящий год директору Информационного центра ООН в Москве Александру Горелику? Этот вопрос ему задал наш коллега Рафаэль Исмагилов.

*****

АГ: Я бы так сказал: «не было бы счастья, несчастье помогло». И вот эта война в Сирии, кровопролитный болезненный конфликт, в конце концов, привел к тому, что ООН опять оказалась в центре большой мировой политики. Может быть, она из этого центра и не уходила, но новости на этом направлении были долгие-долгие месяцы для ООН скорее негативными, потому что в Совете Безопасности не удавалось никак нащупать какого-то согласия, какого-то совместного общего подхода.

Только ленивый не критиковал ООН опять-таки за недостаток эффективности. Ей вменяли в вину проблемы и просчёты государств, как это бывает. Вот удалось, действительно, нащупать по Сирии совместную позицию, и сразу дело сдвинулось, сразу Совет Безопасности смог принять такую достаточно масштабную резолюцию. Это говорит в пользу того, что дипломатию ни в коем случае не надо списывать со счетов, потому что дипломатия – это то, на чём основана ООН.

Получилось так, что в последние недели, в последние месяцы заработало то, что должно работать. Сдвиг на направлении уничтожения сирийского химического оружия – это большущее дело, и очень хочется, чтобы это продолжалось, тенденция именно в таком направлении. Есть надежда на то, что в середине следующего года, к этому моменту решающий прогресс будет достигнут.

Плюс ко всему, видимо настолько международное сообщество заждалось хороших новостей, что ОЗХО не просто попало в центр внимания, которое ей совершенно не уделялось в последние годы, но даже получила Нобелевскую премию мира.

Главная негативная новость состоит в том, что гражданская война в Сирии продолжается. И вот эти положительные изменения, они её не прекратили. Самым настойчивым образом ООН вместе с Россией, Соединёнными Штатами, другими государствами работает ради того, чтобы собрать Конференцию «Женева-2». От этого будет зависеть очень многое.

РИ: Недавно в России побывали заместитель Генерального секретаря ООН по миротворческим операциям Эрве Ладсус и заместитель Генерального секретаря по политическим вопросам Джеффри Фелтман. В чем была цель их приезда и каковы результаты их визитов?

АГ: Визиты были полезными. Хорошо, что диалог продолжается на высоком уровне, потому что оба заместителя Генерального секретаря, которые побывали здесь осенью, занимаются, так или иначе, крупными мировыми политическими проблемами, вопросами безопасности.

Фелтман был здесь с ясной целью: главным содержанием его переговоров был процесс, ведущий к «Женеве-2». Речь большей частью шла о Сирии, о том, с чем сама ООН идет к этой конференции, чего бы она хотела от государств, которые оказывают ощутимое влияние на ход подготовки к «Женеве-2», и, которые там будут «играть первую скрипку».

А Ладсус, поскольку в его ведении находится все ооновское миротворчество, все, что касается «голубых касок», вел консультации о том, как ооновское миротворчество выглядит сегодня, и какой вклад Россия вносит, и могла бы вносить.

Помимо высказанных им положительных оценок, в плане того, что российский вклад ощутим, вместе с тем, между строк, сквозила известная, скажем так, рекомендация, что Россия, с учетом ее места на мировой арене, ее опыта участия в ооновском миротворчестве, могла бы вносить больший вклад, оказывать большую поддержку.

Это касается как материальной стороны дела, потому что российские вооруженные силы, как считают в ООН, могли бы имеющимися в их распоряжении средствами и техникой оказывать большую поддержку действиям «голубых касок, так и с точки зрения того, что российские контингенты могли бы заметно участвовать в ооновском миротворчестве. Потому что сегодня контингентов, как таковых, российских, под голубым флагом, нет. Есть военные наблюдатели, отдельные миротворцы, а вот военного контингента, как это было, скажем, в бывшей Югославии, нет.