ИНТЕРВЬЮ Аршак Макичян: какой смысл в образовании и карьере, если у нас нет будущего?

«Российской гретой тунберг» называют порой Аршака Макичяна, который, начиная с марта 2019 года каждую пятницу выходит на одиночные пикеты на Пушкинскую площадь в Москве. Надпись на одном из его плакатов гласит: «Глобальное потепление – это голод, войны и смерть». Что заставляет молодого скрипача, выпускника Московской консерватории, в одиночку бороться за спасение планеты? Об этом его спросила Ясмина Шопова в интервью, опубликованном в «Курьере ЮНЕСКО».

ЯШ: Что побудило Вас начать свои одиночные пикеты?

АМ: Экологическими вопросами я интересуюсь давно. Тема глобального потепления впервые меня задела, когда в октябре 2018 года я прочитал в «Greenpeace International» про Грету Тунберг . Тогда я еще не представлял, что возможно вот так же, как она, выходить и здесь, потому что протестовать у нас как-то не принято. 

Затем в феврале 2019 года я впервые принял участие в общественной акции – это был марш в память Бориса Немцова, убитого в 2015 году. Тогда я осознал, что я взрослый человек и тоже могу что-то такое делать. Совершенно случайно я узнал, что 15 марта в Москве организовывалась акция, приуроченная к Глобальной климатической забастовке. Я побывал на ней. Она прошла в «Гайд-парке» – так называется площадка для проведения публичных мероприятий, расположенная в парке «Сокольники».

Тогда я осознал, что я взрослый человек и тоже могу что-то такое делать

Нас было около 70 человек, но нас мало кто видел: это закрытая забором площадка и там совсем нет прохожих.  Тогда я понял, что нужно начинать действовать. Учитывая, что на одиночные пикеты в России можно выходить без согласования, я решил для себя, что в знак поддержки движения «Fridays for Future» , основанного Гретой Тунберг, буду устраивать такие пикеты по пятницам на Пушкинской площади. Там всегда бывает много людей. 

ЯШ: Согласно ряду источников, в первой Глобальной климатической забастовке 15 марта 2019 года приняло участие около 1,8 млн человек во всем мире. И только 70 в Москве?

АМ: Это неудивительно. Большая часть населения России не понимает, что такое глобальное потепление. Многие думают, что климат станет мягче, зимой будет не так холодно. Людям неоткуда черпать информацию. Нет ни одного видного политика, который говорил бы об экологической катастрофе, о глобальном потеплении. СМИ об этих проблемах молчат. Некоторые – потому что считают, что у людей нет интереса к этим вопросам. Другие – потому что не хотят освещать проблемы, в решении которых не заинтересованы нефтяные и газовые компании, фактически контролирующие экономику страны – одного из лидеров по добыче этих видов сырья. Поэтому у нас нет новостей про то, что Россия ничего не делает для того, чтобы соблюдать Парижское соглашение по климату 2015 года, которое наша страна подписала, но пока не ратифицировала. Для меня это - как молчать о катастрофе Чернобыля. 

Нет ни одного видного политика, который говорил бы об экологической катастрофе, о глобальном потеплении

В интернете тоже об акции 15 марта информации почти не было, потому что все боятся говорить о школьных забастовках. Здесь практически запрещено бастовать или выходить на одиночные пикеты до 18 лет. За вовлечение несовершеннолетних в протесты тоже что-то полагается. 

ЯШ: Однако в других странах в акциях протеста, связанных с климатом, в основном участвует как раз молодежь.

АМ: Совершенно верно, и именно по этой причине – чтобы попытаться добиться права для школьников и людей младше 18 лет бороться за свое будущее – в мае я организовал онлайн-флешмоб Let Russia strike for climate. Люди из разных стран стали присылать мне фотографии с этой надписью. Среди них – 9-летняя девочка, которая ходит на пикеты в Нью-Йорке. Грете Тунберг, которая тоже приняла участие в этой акции, 16 лет. Она выходит на одиночные пикеты, и ничего страшного в этом нет. С третьей недели моих пикетов она подписалась на меня в «Твиттере», потому что там я пишу на английском. Я был очень рад. Это, правда, приятно, когда на тебя обращает внимание такой человек, как Грета Тунберг, который сделал для мира так много хорошего. Это тем более важно потому, что, насколько мне известно, до второй Глобальной климатической забастовки, прошедшей 24 мая 2019 года, на одиночные пикеты выходило всего трое молодых людей: я, одна девушка в Ярославле, и еще одна – в Саратове.

ЯШ: Что Вы сделали по случаю второй климатической забастовки? По оценкам, в этой манифестации участвовало в общей сложности более миллиона человек по всему миру, а сама она во многом повлияла на исход выборов в Европейский парламент, состоявшихся 26 мая 2019 года, обеспечив партиям «зеленых» лидирующие позиции в ряде стран.

АМ: Мы с профсоюзом «Ученик» попытались получить разрешение на проведение митинга на 500 человек в одном из центральных парков столицы – «Музеоне». Однако нам отказали под предлогом того, что там недостаточно места для такого числа людей, хотя, по данным профсоюза, там может собираться до 850 человек.

Для меня это - как молчать о катастрофе Чернобыля. 

В конечном итоге, после серии ни к чему не приведших переговоров, в Москве прошло около десятка одиночных пикетов. Днем к памятнику Пушкину с одиночным пикетом вышел я, а вечером – ребята из профсоюза. В этот день «Greenpeace International» доверил мне свой «Твиттер», я его час вел и рассказывал про акции по России. Потом я целый день вел «Твиттер» российского отделения организации. В целом в России акции прошли в десяти городах, но многолюдных сборов не было. 

ЯШ: Чем Вы руководствуетесь при составлении текстов ваших плакатов? 

АМ: Первый раз я написал про Парижское соглашение, но быстро понял, что люди о нем ничего не знают. Тогда я стал писать проще, например, про раздельный сбор мусора, который в Москве до сих пор не ввели, и против олигархической системы управления отходами. У нас за вывоз мусора деньги собирают, а инфраструктуру не строят. Даже из тех редких в городе ящиков с раздельным сбором мусора иногда все скидывают в одну корзину, оправдывая это неэффективностью, вызванной недостаточным процентом людей, разделяющих отходы.

ЯШ: Как воспринимают Ваши плакаты прохожие?

АМ: Обычно я выхожу к памятнику Пушкину и стою там около двух часов. За это время меня фотографирует с одобрением или поддерживает человек десять. Столько же людей подходит со странными вопросами, начинают говорить про выдумки врагов России, про какие-то теории мирового заговора... Я не спорю с такими людьми. Однажды ко мне подошли полицейские. Они сфотографировали мой паспорт и сказали, что поедут советоваться с начальством. О реакции остальных людей я не знаю. Они читают, что написано на плакате, и, наверное, задумываются.

ЯШ: Обдумывали ли Вы уже Ваши будущие шаги по борьбе с климатическими изменениями?

АМ: До всех этих акций протеста я думал продолжить свое музыкальное образование в Германии. Но в мае я принял решение остаться в Москве. Я понял, что то, что я делаю в плане протеста, сейчас важнее. Потому что какой смысл в образовании и карьере, если у нас нет будущего? 

Однажды ко мне подошли полицейские. Они сфотографировали мой паспорт.

Раз уж у меня получается вызвать какой-то резонанс в обществе, я хочу продолжить выходить по пятницам. Мы также собираемся встретиться с ребятами, которых волнуют те же вопросы, что и меня, и обсудить, как нам развиваться дальше. Мне кажется, что у нас получится что-то изменить. Если до 15 марта этого года о проблемах глобального потепления в России не говорил никто, то сейчас все начинает просыпаться.