ДП: Российская Федерация играет достаточно важную роль в миротворчестве. Это важнейшее направление нашей внешнеполитической деятельности. 25 ноября 2018 года исполнилось 45 лет с момента начала активного участия нашей страны в миротворческих операциях. Тогда в Миссии по наблюдению за выполнением условий перемирия на Ближнем Востоке участвовали 36 наших офицеров, но потом это число значительно расширилось и достигло пика в 1990-е годы, когда 900 наших миротворцев участвовали в Миссии ООН в бывшей Югославии. На пике их число составляло около 1340 человек.

Сейчас немного другая ситуация – помимо миротворчества мы активно занимаемся полицейскими миссиями и подготовкой миротворцев. Это очень важная часть наших усилий. У нас есть свои центры подготовки миротворцев, где мы готовим в том числе женщин и иностранцев. Наши усилия и наши преподаватели очень высоко ценятся, поэтому спрос на это дело растет. Недавно был подписан указ президента о том, что мы отправляем 30 миротворцев в ЦАР и 5 на Кипр. Сейчас идет активная практическая работа, чтобы это решение реализовать с учетом требований ООН, но в любом случае мы считаем, что наш вклад в миротворчество очень заметен и приветствуется везде.

ЛБ: Генеральный секретарь ООН сетует на недостаток финансовой и технической поддержки миротворческих операций. Каковы финансовые обязательства России? И насколько своевременно она их выполняет?

ДП: К нам здесь претензий абсолютно нет, мы все делаем вовремя, все наши задачи выполняем. По состоянию на 29 мая Россия выплатила более 101 миллиона долларов США в миротворческие бюджеты. По итогам 2018 года, было выплачено почти 190 миллионов, задолженности у нас нет в отличии от других государств, поэтому, когда Генсек об этом говорит, он имеет в виду не нас.

Также мы активно помогаем логистически: предоставляется большое количество вертолетной техники. Тут сложно проводить какие-то денежные параллели, но тем не менее вклад весьма существен, и мы находимся в «отличниках» с точки зрения финансовой дисциплины и предоставления ресурсов для ООН.

ЛБ: С егодня миротворцы работают во все более опасных условиях, и перед ними стоит все больше задач. Но при этом, когда миротворцы уходят из страны, есть опасность того, что конфликт может разгореться снова. Есть ли выход из этой ситуации?

ДП: Здесь выход в плавном переходе от миротворчества к миростроительству. Есть специальные структуры, которые этим занимаются, Комиссия по миростроительству. Этот процесс должен быть плавным, фактически оцениваются задачи, оцениваются потребности страны, и она потихонечку переходит из режима «реанимации» в «общую палату». В этой «общей палате» ей уже назначаются менее сложные «лекарства», и в конце концов страна ставится на ноги. Из недавнего прошлого у нас имеется два успешных примера – Кот-д’Ивуар и Либерия. Сейчас этот опыт активно изучается на примере других стран, нам предстоит это сделать в перспективе со смешанной операцией АфроСоюза и ООН в Дарфуре, а также в Гаити.

Переход через стадию политической миссии, потом к миростроительному содействию и в общем-то потом к работе ооновской команды, которая в нормальном штатном режиме оценивает потребности страны и выделяет деньги на какие-то проекты с тем, чтобы те ситуации, которые привели к конфликтам, не повторились. Тут, конечно, у каждой страны своя специфика, и иногда внешнее воздействие существенно сказывается, но опыт у организации за последние годы накоплен суещственный, и мы всячески поддерживаем такие схемы перехода и работаем активно над тем, чтобы они были более эффективны и понятны для страны. Естественно, для нас ключевым моментом является воля, мнение и потребности самой государства при оказании такого рода содействия.

ЛБ: Генеральный секретарь часто говорит о том, что, конечно, важно разрешать конфликты, но необходимо в первую очередь их предотвращать. Каким Вам видится будущее миротворчества?

ДП: Предотвращать конфликты, безусловно, нужно, но трудно предвидеть, что может действительно взорваться и какая политическая ситуация приведет к тем или иным негативным последствиям. Здесь очень тонкая грань, потому что превентивная дипломатия не должна приравниваться к вмешательству во внутренние дела того или иного государства, к навязыванию каких-то рецептов, каких-то схем. Соблюсти это очень сложно, мы зачастую призываем наших партнеров отойти от какой-то практики менторства, от того, чтобы навязывать какие-то «лекарства» стране, если страна считает, что она здорова и что можно перейти к другому виду «терапии».

Но, конечно, превентивная дипломатия важна, важно мониторить, важно собирать информацию, важно делать это в сотрудничестве с государствами, которые в этом заинтересованы. Превентивная дипломатия играет значимую роль в деятельности ООН, поэтому будущее, наверное, за ней. При успехе превентивной дипломатии можно будет сэкономить на миротворческих операциях и каких-то силовых воздействиях. Пока ситуацию эту сложно себе представить, дел еще очень много в этом плане.