Глобальный взгляд Человеческие судьбы

О театре, детских садах и политиках, которые не знают, что такое «гендер»

Оксана Потапова, одна из основателей организации "Театр для диалога" в Украине
Служба новостей ООН/Е. Вапничная
Оксана Потапова, одна из основателей организации "Театр для диалога" в Украине

О театре, детских садах и политиках, которые не знают, что такое «гендер»

Женщины

Маленькие шаги, которые могут привести к большим изменениям. Так расценивает свою работу Оксана Потапова – одна из участниц сессии Комиссии ООН по положению женщин. Оксана вместе с коллегами-феминистками создала на Украине организацию «Театр для диалога». Ее работу поддерживает структура «ООН-женщины». Как театр может помочь улучшить положение женщин? Об этом Оксана рассказала Елене Вапничной.

OП: Это такой процесс, который со стороны может показаться немного детским. Взрослые люди разного возраста и профессий начинают играть в театр, начинают исследовать свое тело, свои эмоции и постепенно привносить в театральные игры свой реальный повседневный жизненный опыт, связанный с историями неравенства, дискриминации и угнетения. Каждая история предлагается в группе, где мы потом осмысляем ее вместе и, наблюдая за тем, какой опыт поднимается в группе, коллективно ищем взаимосвязь с системными причинами этого неравенства: экономическими, политическими, культурными и гендерными. Во-первых, внутри группы часто появляется более ясное понимание, почему это происходит, в чем корни данной проблемы и что мы можем сделать. Появляются энергия и желание действительно двигаться вперед с решениями.

Часто в результате такого процесса мы создаем небольшую зарисовку-сценку, которую показываем публично и приглашаем жителей этого города или сообщества. Все чаще мы приглашаем представителей местной власти и прессу для того, чтобы вынести это на обсуждение всех, кто заинтересован. Во время обсуждений у зрителей есть возможность выйти на сцену, включиться в игру и, скажем так, отрепетировать возможные изменения – новое поведение, новые стратегии.

Такой подход мы использовали первые два года, после того, как начался конфликт, как инструмент осведомления людей о том, какие разные сообщества живут в их городе, какие у них потребности, почему могут возникать конфликты, и какая реальность стоит за опытом тех или иных людей. В первую очередь, это внутренне перемещенные лица. Но мы также работали с людьми с инвалидностью и с сообществом ЛГБТ.

Мы пытаемся выстраивать процесс, который мы называем «от истории - к закону». То есть, от личного опыта - к законодательству

Последний год, приглашая на эти показы и диалоги представителей местной власти и национальной власти, мы пытаемся выстраивать процесс, который мы называем «от истории - к закону». То есть, от личного опыта - к законодательству. Сами наши участники, участницы, партнеры, с которыми мы работаем, и мы сами начинаем видеть, что есть какой-то закон, который уже принят или только разрабатывается, и он написан очень сложным бюрократическим языком и не учитывает потребностей разных групп, на которых этот закон будет влиять впоследствии. Мы начинаем с того, что задаем вопрос участникам: «Что для вас значит вот эта тема?».

Например, в Украине уже третий год действует национальный план действия резолюции ООН «Женщины, мир и безопасность», который был написан в рамках реализации этой резолюции. Насколько мне известно, Украина считается первой страной, которая приняла этот план действия в процессе пребывания в военном конфликте, а не после его окончания. Это действительно важное достижение. При этом, когда мы говорим о том, что наши активистки, партнерские организации и участницы пытаются взаимодействовать с местной властью, выстраивать с ними связь, предлагать им свои инициативы в рамках плана действия или спрашивать у них, что уже происходит, оказывается, что очень часто власти вообще не знают, что этот план действий есть. Он выполняется очень формально, а их отчеты – это простые отписки. Документ, который написан, с одной стороны, довольно неплохо, живет, под него выделяются ресурсы, но он не всегда соответствует реальности на местах.

А местное население говорит: «Эти переселенцы приехали и забрали все наше»

Я расскажу об одной из инициатив, которую мы смогли реализовать. Это программа по приглашению активисток в город Ивано-Франковск в Западной Украине, где не происходит чего-то, связанного с конфликтом. Донорские организации и правительство считают, что постконфликтную работу стоит делать только на востоке, где много внутренне перемещенных лиц и разрушена инфраструктура. Но важно отмечать, что вся территория Украины чувствует на себе эти экономические и социальные последствия. Одно из последствий – это то, что в город, где и так до этого не хватало детских садиков и были очереди, где люди несколько лет ждали, чтобы их ребенка комиссия отобрала в сад, приезжает большое количество внутренне перемещенных лиц. Некоторые из них – семьи с маленькими детьми. Во-первых, это незарегистрированные жители города. Во-вторых, им тоже не хватает мест в детских садах. Государство может начинать давать преференции переселившимся семьям и отдавать им льготные места, а местное население говорит: «Эти переселенцы приехали и забрали все наше».

ЕВ: Что вы можете сделать в такой ситуации?

ОП: Мы собрали на нашем мероприятии активных женщин с маленькими детьми. Это стало возможным, поскольку мы в своей организации практикуем такой феминистский подход, когда мы предоставляем няню, пока наши участницы работают в течении дня, и с их детьми может кто-то находиться. Им не нужно выбирать, остаться ли дома с ребенком или пойти на тренинг. В обед они могут всегда забрать своего ребенка из детской комнаты. К нам пришли молодые мамы, которые сами уже говорили о том, что они утомляются от «домашнего рабства», ведь у них два-три ребёнка, которых они, конечно, любят, но по городу, например, им приходится перемещаться с колясками, а участие в каких-либо других мероприятиях дается им очень сложно, поскольку часто их просто туда не пускают, говоря, что ребенок будет плакать или мешать.

ЕВ: Эти женщины из числа внутренне перемещенных или местные?

ОП: И те, и другие. Для нас было важно показать, что на самом деле эта проблема общая. Это должно касаться не только женщин, ведь это проблема всего общества. До начала этого мероприятия наши активные участницы провели небольшой анализ контекста. Та проблема, которую мы увидели, это то, что город очень быстро развивается, строится много помещений, жилых зданий, продается жилье, что экономически выгодно, но застройщики, например, строят дома там, где школы или садики уже переполнены. В новый генеральный план города тоже не входит наличие садиков вокруг новостроек. Возможно потому, что это делают мужчины, которые не учитывают эту потребность.

Им не нужно выбирать, остаться ли дома с ребенком или пойти на тренинг

Одна из таких инициатив была в том, чтобы пролоббировать включение детских садов и социальной инфраструктуры в генплан города. Когда мы начали этим заниматься, оказалось, что местная власть не включает внутренне перемещенных женщин-активисток, которые не прописаны в этом городе, поскольку у них нет жилья, в процесс неформальной консультации с гражданским обществом. Именно здесь круг и замыкается, потому что в той же программе говорится, что государство обязуется обеспечить полноценное участие женщин в принятии решений на всех уровнях. После этого мы собираемся на мастерскую, открываем документ, читаем его и смотрим на реальность - государство вроде и обязуется, но женщина не может отдать ребенка в сад, и ей даже не дают голоса, чтобы она об этом заявила. О каком участии может идти речь?

Мы делаем об этом спектакль – о том, что чувствует женщина, которая утром собирается в садик, потом едет с ребенком в маршрутке, и как она вообще может думать о каком-либо гражданском активизме или о чем-нибудь, кроме материнства, если нет никаких для этого условий.

К нам пришел представитель департамента молодежи, семьи, спорта и гендера, который, мне кажется, знал все из этих слов, кроме гендера

ЕВ: Тогда в аудитории должны сидеть представители власти и те, от которых это все зависит?

ОП: Во-первых, у нас действительно были представители власти на мероприятии. Например, к нам пришел депутат городского совета, который эмоционально, но довольно искренне говорил о том, что рынок жилья в городе коррумпирован, что городская власть очень сильно завязана на интересы застройщиков и что влиять на это просто так очень сложно. Также к нам пришел представитель департамента молодежи, семьи, спорта и гендера, который, мне кажется, знал все из этих слов, кроме гендера. Он сам искренне сказал: «Я пока не очень разбираюсь, но я вижу, какие вы активные, какие вы молодцы, давайте будем сотрудничать!». И он предложил нашим участницам начать партнерские отношения и даже выделил небольшой бюджет из городского совета на реализацию инициативы по просвещению гендерных вопросов.

Все эти проблемы очень широкие, потому что на всех уровнях те люди, которые принимают решения, совсем не понимают, о чем идет речь. Очень часто перед тем, как лоббировать решение, нужно заходить с какими-то просветительскими программами внутрь, проводить информационные мероприятия для чиновников, для студентов, для социологов. Параллельно выстраивать какую-то связь и доверие. Это такой маленький шаг, который сделали наши участницы. Собственно, когда мы говорим про такие громкие слова, как адвокация или правозащита, вот это оно и есть.

Для того, чтобы мы могли видеть женщин, нам нужно о них и слышать

ЕВ: Я заметила, что Вы на ряду с существительными мужского рода употребляете и женские: «участники» и «участницы», «представители» и «представительницы». В общем, этот вопрос сейчас выходит на поверхность, а именно то, что наш русский язык очень маскулинный и «муже-центрированный». А как эту проблему решать?

ОП: Например, то, что делаю я, это интегрирование феминитивов в речь. То есть, если речь идет о смешанной группе, это использование наряду с мускулитивами и феминитивов. А если мы говорим про работу с женщинами или полностью женской группы, для нас уже абсолютно естественно использовать только феминитивы.

Одна наша коллега ответила на вопрос, зачем все это нужно, предложив сделать такое маленькое упражнение. Она сказала: «Я предлагаю вам всем закрыть глаза и послушать, как вы говорите друг о друге. Когда группа знакомилась, я слышала, что у нас тут есть директор, активист, учитель и политик. Кого Вы перед собой видите? Кого Вы представляете в этой комнате, когда закрываете глаза? Скорее всего, только мужчин. А сейчас откройте глаза и посмотрите – вокруг одни женщины». Это именно то, что происходит, когда наш мозг слышит эти слова, ведь если мы не видим картинку, то мы автоматически представляем только мужчин. И для того, чтобы мы могли видеть женщин, нам нужно о них и слышать.