ЕВ: Вчера на мероприятии одна из участниц привела пример женщины, которая спаслась от «Боко харам» и которую считали в общем-то жертвой. Потом все-таки появились сомнения, отследили ее телефонные разговоры, и оказалось, что она на самом деле была активной участницей этой организации и доставляла им деньги. Это, мне кажется, иллюстрирует одну из основных проблем: разные категории женщин возвращаются с территорий, подконтрольных террористам, в свое время ИГИЛ и «Боко Харам». Это активные участницы, пассивные - женщины, у которых, может, не было другого выхода, - и, действительно, жертвы ужасных преступлений. Как с ними быть? Как узнать, кто есть кто?

ВВ: Спасибо большое за этот вопрос. Вчерашнее мероприятие, мне кажется, в этом плане было очень показательным. Примерно в таком ключе рассуждали все выступавшие, потому что отчличить тех, кто виноват, кто стоял в стороне, а кто активно учувствовал в преступлениях, всегда очень трудно, тем более что проблема с доказательной базой на лицо. На этих территориях, где главенствовали какое-то время террористы, естественно, сбор информации – дело крайне затруднительное и получение достоверной информации - вдвойне сложное. Поэтому предстоит очень тяжелый, очень тщательный процесс выяснения того, кто виноват, кто не виноват, потому что без установления виновных трудно будет рассчитывать, что реабилитация и возвращение этих людей к нормальной жизни пройдет безоблачно. Оно и так не пройдет безоблачно, а так будет вдвойне затруднено. Но мы должны еще также очень четко себе представлять, что все процедуры - юридические, политические, нравственные - должны проводиться в соответствии с документами ООН. И, конечно, права человека должны быть в полном объёме обеспечены при проведении расследования. Если этого не будет сделано, ситуация может только ухудшиться. Поэтому - справедливость, обеспечение прав человека, вовлечение гражданского общества в процессы прояснения ситуаций с каждым, пошагового, касающегося каждого человека рассмотрения дел. Но это, наверное, предстоит в будущем. В настоящее время самая главная задача – это как помочь освободить тех людей, прежде всего женщин и детей, которые находятся в нескольких лагерях на территории Ирака и Сирии. Это жены или сами активные участники террористических групп. Поэтому помочь странам, которые желают их возвращения, вернуть их на родину и начать процессы расследования, а потом и, естественно, реабилитации и их реинтеграции в общество - это первоочередная задача.

Как помочь освободить тех людей, прежде всего женщин и детей, которые находятся в нескольких лагерях на территории Ирака и Сирии

К нам обратился ряд стран с просьбой об оказании помощи. Эти страны активно занимаются возвращением боевиков, прежде всего женщин и детей. Я могу назвать по крайне мере три страны. Это Российская Федерация, которая не так давно забрала более 50 женщин и детей, которые подозреваются в связи с террористами и террористическими движениями. Это Казахстан, который забрал, по-моему, 34 или 36 человек не так давно. И я знаю, что этим вопросом активно занимается Узбекистан. Проблема еще состоит в том, что ряд европейских стран не готовы забрать этих людей и полагаются на свои достаточно сложные юридические процедуры. Это не значит, что они категорически отказываются, это значит, что они хотят этот вопрос пропустить через судебные разбирательства. А в силу того, что ситуация во многих лагерях критическая, есть даже данные, которые попали в прессу, что большое количество детей и женщин находятся или в состоянии полного изнеможения, или же, к сожалению, уже много и фатальных случаев, поэтому решать вопрос надо очень быстро.

Российская Федерация не так давно забрала более 50 женщин и детей, которые подозреваются в связи с террористами и террористическими движениями.

Мы этим, кстати, и занимаемся. На этой неделе у нас будет большое совещание с представителями различных структур ООН с тем, чтобы мы выработали общую линию - как помогать тем странам, которые хотят вернуть своих граждан на родину, которые так или иначе оказались в зависимости от террористов. Я не хочу никого ни в коем случае обвинять, пока не будет установлена правда, поэтому мы должны исходить из презумпции невиновности и прежде всего делать все, чтобы эти люди смогли вернуться на родину, и чтобы им был обеспечен справедливый суд. И те из них, кто невиновен, получили психологическую, медицинскую и другие виды помощи, чтобы помочь им вернуться к нормальной жизни. Особенно это касается детей. Количество детей, которые родились или приехали с родителями не по своей воле в зону боевых действий, в зону террористической активности, оно исчисляется тысячами, и, конечно, пока последний ребенок не будет реабилитирован и возвращен к нормальной жизни, говорить о том, что террористическая угроза окончательно побеждена, невозможно. Я думаю, что международное сообщество и прежде всего государства-участники, из которых эти дети попали на территорию Сирии и Ирака, должны серьезно озаботиться этой темой.

Количество детей, которые родились или приехали с родителями не по своей воле в зону боевых действий, исчисляется тысячами

Мы готовы со своей стороны подготовить и предоставить реабилитационные программы, касающиеся детей, и работаем опять же очень плотно с заинтересованными государствами.Еще раз хочу подчеркнуть, что защита прав ребенка – это один из ключевых постулатов ООН, и все, кто не достиг восемнадцатилетнего возраста, к ним относиться нужно прежде всего с точки зрения обеспечения их прав, а потом уже всего остального.

ЕВ: Вы много ездите по странам, общаетесь с представителями власти и, наверное, с активистами, с представителями общественности, а удавалось ли Вам встречаться с жертвами террористов? В частности, с женщинами?

ВВ: Да, мне удалось побывать в Северной Нигерии в одном из реабилитационных лагерей для молодежи, в том числе для молодых женщин. Конечно, это очень тяжелое зрелище. Люди во многом не виноваты, что попали во все эти передряги, и из-за того, что ситуация во многих регионах мира далека от стабильности и социально-экономическая ситуация далека от благополучия. Ясно, что ООН делает очень много для того, чтобы реабилитировать тех людей, которые попали в зависимость от террористов, но реабилитировать - это только половина дела. Я встречался в этой стране с представителями гражданского общества, это были четыре совершенно молодые хрупкие девушки, которые занимаются продвижением проектов в области малого бизнеса и в области образования. Это настоящие подвижницы, вкладывающие в свою работу душу и фактически являющиеся теми, кто на самом деле помогает выкарабкаться людям, попавшим в тяжёлую ситуацию.

Это были четыре совершенно молодые хрупкие девушки, которые занимаются продвижением проектов в области малого бизнеса и в области образования - это настоящие подвижницы

Но проблема в другом. Да, они могут сделать свою работу - и мне говорили, что они свою работу выполняют и что результаты этой работы налицо. Но, с другой стороны, люди, которые получили дополнительное образование или новую квалификацию, какие-то новые трудовые навыки, должны иметь возможность трудоустройства и должны получать достойные места работы. Во многих странах и во многих регионах этих стран таких мест не создается. Нет ни инвестиций, ни климата для того, чтобы развивать мелкий бизнес, поднимать сельское хозяйство и тому подобное. Поэтому, конечно, должна быть комплексная программа, то есть реабилитация не должна заканчиваться тем, что человек вернулся в нормальное состояние. Реабилитация должна заканчиваться тем, что человек пошел на работу, нашел свое место в жизни и стал работать на пользу других людей. Вот тогда мы можем сказать, что реабилитация состоялась и прошла успешно.

ЕВ: Отношение общества, наверное, тоже важно. Я представляю: возвращаются женщины с территорий, подконтрольных террористам, наверное, на них уже лежит какое-то клеймо, и они подвергаются дискриминации. В этом плане что-то делается?

ВВ: К сожалению, это тоже факт жизни, с ним я столкнулся в Ираке. Не буду называть место, где я был, но это одна из территорий, где терроризм особо свирепствовал в течение долгого времени. Я разговаривал с местными жителями, и они не хотят возвращения своих соседей, которые были втянуты в террористическую деятельность, потому что считают, что эти люди сами поставили себя в положение вне закона. Это очень тяжелый вопрос, тем не менее, мы должны совместно с местными властями той страны, где этот феномен имеет место быть, работать так, чтобы дать этим людям, кто не запятнан в кровопролитии и преступлениях, возможность вернуться к нормальной жизни и восстановить свою репутацию в обществе. Этот вопрос очень сложный и связанный с правами человека. Мы работаем по этой теме вместе с правоохранительными и контртеррористическими органами стран пребывания, выполняя те программы, которые помогают адаптировать обратно людей, попавших в зависимость от терроризма.

Я разговаривал с местными жителями, и они не хотят возвращения своих соседей, которые были втянуты в террористическую деятельность

Кстати, не так давно здесь выступал представитель Федеральной службы безопасности Российской Федерации господин Сироткин, заместитель главы этой службы. Он рассказал об интересном примере, который используется в Российской Федерации, когда дети убитых или тяжело раненых сотрудников органов госбезопасности, которые занимаются контртеррористической работой, обучаются вместе с детьми, в том числе убитых террористов. Это совершенно необычная форма реабилитации, которая была встречена с очень большим интересом. Надо сказать, что это действительно заслуживает большого внимания и изучения. Одни жертвы - праведные, а другие - неправедные, но тем не менее жертвы, и когда дети жертв с обеих сторон учатся вместе, понимают лучше [друг друга], наверное, это тоже очень сильное лекарство против возможного вовлечения молодежи в терроризм.