ИК: С точки зрения государственной политики, основная проблема – что в России продолжает снижаться демографический уровень, поэтому все меры государственной политики, в основном, направлены на семью. Семья стоит в центре всех мер: социальных пособий, стимулирования рождаемости и т. д.

Но с точки зрения общества, ситуация немножко другая, потому что семьей в России люди считают уже совершенно не то, что считает правительство. Изменения в структуре семьи идут во всем мире. Во многих странах принято то, что называется партнерством. В России пока у этого нет никакого юридического, официального статуса, семьей считается исключительно зарегистрированный союз между мужчиной и женщиной. И понятно, что, с точки зрения демографической политики, этот союз создан для продолжения рода. Но если мы посмотрим на социологические исследования, то не такая уж и большая часть людей теперь вступает в официальный брак. Есть много разных видов партнерства, есть люди, которые живут много лет вместе, имеют детей, но при этом не расписываются, из-за этого, получается, они выпадают из каких-то ключевых мер государственной политики.

Поэтому, мне кажется, картина достаточно многообразна, исходя из того, о ком мы говорим, кто у нас определяет, что такое семья и что ей нужно.

ЕА: То есть изменилась ситуация за последнее время, да? Меньше людей официально регистрируют отношения?

ИК: Меньше людей официально регистрируются, огромное количество разводов. Разводы продолжают расти, то есть даже если отношения зарегистрированы, как правило, они длятся не очень долго, и даже уже наличие совместных детей не останавливает людей от разводов.

Если хочется сохранять то, что называется «семья», то нужно обращать внимание на другие формы семьи. Сейчас в России довольно большое количество семей, возглавляемых женщинами – одинокими матерями.

ЕА: Если сказать слово «семья», День семей, представляется традиционная семья. Но Вы уже упомянули семьи, где мамы одни, реже, конечно, но есть семьи, где папы одни. А какие еще есть виды семей, которые, может быть, не сразу приходят в голову?

ИК: Социологи, которые изучают семью, говорят о том, что существует много видов так называемого гостевого брака, когда люди не проживают вместе, а встречаются. Или есть довольно много случаев, когда люди после развода продолжают каким-то образом отношения, потому что у них общие дети.

И еще один важный феномен – это так называемая серийная моногамия. Исследователи признают, что, как в сказке раньше – «поженились и жили они вместе долго и счастливо, и умерли в один день» – таких семей практически уже не остается, единичные случаи. Как правило, теперь семья – это скорее череда семей и отношений. То есть в течение жизненного цикла человек несколько раз создает семью, и не нужно здесь какую-то панику устраивать и говорить, как это все ужасно. Нужно отнестись к этому как к веянию современности.

ЕА: А с чем это связано? Свободнее взгляд на жизнь стал?

ИК: Да нет, это связано, на самом деле, отчасти с экономическими причинами, отчасти вообще с ситуацией с семейным правом. В XIX веке женщины не работали, и не было никакой возможности себя прокормить. Либо ты живешь с родителями, либо ты выходишь замуж и тебя дальше кормит и содержит муж, в основном, если мы берем аристократию и средний класс. А сейчас развод для женщины – не конец жизни. Она может продолжать работать и обеспечивать даже не одного ребенка, а если два у нее ребенка остается и т. д. Для женщины больше теперь возможностей выбирать, как ей жить, и, если ее отношения не устраивают, то расставаться. Плюс в России основная причина развода – это домашнее насилие, алкоголизм мужа и т. д.

ЕА: Показатель разводов – вот эта цифра – она естественная, да? Или можно этого как-то избежать, может быть, можно предпринимать какие-то меры?

ИК: Избежать – если это происходит в тех странах, где возраст вступления в брак немножко выше. В России все равно достаточно молодой возраст вступления в брак: 24 года для женщин, по-моему, и 26-27 для мужчин, это молодой возраст все равно. Получается, только закончили университет, и нужно уже сразу выходить замуж, рожать детей. Не очень много возможностей начать хотя бы как-то карьеру строить. Такие ранние браки – опять же, все исследования показывают, практика, жизнь показывает – часто оказываются недолговечными. Если люди женятся в 22 года, когда они еще не очень оценивают реалистичность семейной жизни, что это не только медовый месяц и романтические отношения, но и совместный быт, трудности, совместные решения и т. д., поэтому после первого такого опыта сразу наступает отрезвление, и часто такие ранние браки распадаются, а следующие браки – уже более осознанные. Поэтому в тех странах, где возраст вступления в брак – около 30 лет, как правило, эти отношения – уже более взрослые, более осознанные и более стабильные.

ЕА: Последний вопрос – острый для России – тема однополых союзов. Как обстоят дела сейчас с этим, как вы видите перспективы?

ИК: В этом плане что я могу сказать: Россия остается очень традиционалистской страной, которая пытается сделать вид, что тут все не так, как во всем мире уже.  Конечно, во всем мире одинаковый процент гомосексуальных людей. Нет такой разницы, что граница определяет: здесь будет больше геев и лесбиянок, а в этой стране их будет меньше. Конечно, этот гомофобный закон, который существует в России – о том, что нельзя говорить о ЛГБТ с подростками, нельзя рассказывать им про сексуальную ориентацию, – это большая проблема. ЛГБТ-организации подвергаются здесь сильному давлению, дискриминации. Конечно, все попытки пока говорить о возможности союзов – утопичные немножко. Когда-нибудь это произойдет, рано или поздно, мы смотрим на тенденцию во всем мире: даже в тех странах, которые были очень консервативны, все равно законы были приняты на уровне стран. Поэтому когда-то это случится, но для этого должны происходить многие другие вещи в стране. И отказ от такого агрессивного традиционализма – это одно из необходимых условий.