ИС: У нас есть учебники на национальном языке, для 1-4 классов, сейчас для 5-7. Дети в школах выбирают, какой язык они будут изучать, кроме русского языка. Это значит двуязычие, то есть они изучают свой родной язык и русский.  Для этого округ прикладывает максимальные усилия. В каком плане? У нас нехватки учителей, которые бы преподавали родной язык, нет. На данный момент их 85 человек. Они начинают преподавание с азов, с детского сада. У нас 41 тысяча человек, которые являются коренными малочисленными народами Севера, а так население у нас 536-539 тысяч человек. Так вот, 41 тысяча, из них 40 процентов каслают. Каслают – это значит передвигаются постоянно. Передвигаются и дети с родителями. И для того, чтобы они в школу пошли подготовленными, есть кочевые детские сады. Их у нас 17 штук. Есть кочевые школы, их 5 у нас. Формы этого обучения, кочевого образования очень разные.  Например, учитель может вместе с семьёй кочевать и ребенка обучать. Может быть сезонная школа: это когда, например, где-то стойбище стоит в определенном месте и пасется, пасутся олени, туда приезжает учитель и обучает детей грамоте.

ЕА: Это положительные результаты, положительная картина. А где есть определенные проблемы, на что стоит обратить внимание сейчас, как Вам кажется, в чем сложности?

ИС: Проблемы, конечно, есть, безусловно. Как у любых молодых людей, это трудоустройство после окончания школы. В этом, безусловно, есть проблема. Потому что у нас, например, на Ямале самое большое стадо оленей – 700 тысяч. У нас даже больше оленей, чем населения. Но не каждый же будет оленеводом. Кто-то выбирает и идёт в социум, то есть получает образование и работает в разных сферах, кто-то возвращается и каслает. Мы, конечно, поддерживаем тех, кто возвращается в тундру, но она тоже небезграничная. Сейчас происходит промышленное освоение территории, Ямал очень сильно развивается.  У нас есть Северный широтный ход, Северный морской путь. Северный морской путь – это отгрузка товаров в разные страны: и в Азию, и в Америку. И у нас есть порт Сабетта. Но это же всё происходит на территории тундры, то есть там, где ранее каслали. Маршруты изменяются у ненцев, которые каслают. Уже есть проблема перевыпаса оленей: то есть оленей много, а пастбищ немножко не хватает.

ЕА: А вот в целом промышленное развитие – про газ, про нефть говорили, крупные компании, они представляют какую-то опасность коренным языкам, культуре?

ИС: Нельзя сказать, что они представляют опасность. Прежде, чем что-то построить на территории нашего округа, компании обязательно проводят общественное обсуждение с коренными. Все это обязательно проходит через общественные слушания, и коренные в итоге принимают решение: разрешать или не разрешать строить, что-то возводить на этой территории. То есть это совместное решение власти, институтов, которые представляют коренные малочисленные народы Севера и топливно-энергетического комплекса.

Конечно, есть свои правила поведения на территории, где проживают коренные. И эти правила, например, «Газпром», «Газпром-нефть» учитывают, когда осваивают эти территории. Как они учитывают? Ну, например, есть железнодорожная ветка Бованенково-Сабетта, и когда происходит каслание оленей, тогда они останавливают даже поезда для того, чтобы олени могли пройти через эти пути. Затем, они выпустили справочник, например, о том, как общаться с коренными малочисленными народами Севера, разговорник, для того, чтобы понимать друг друга. Стычки бывают, как в обычной жизни, какие-то нюансы, которые попадают в сводки правоохранительный органов. Но в основной массе, я бы сказала, что у нас очень взаимовыгодное сотрудничество между властью Ямало-Ненецкого автономного округа и топливно-энергетическими компаниями. Мы заключаем с ними соглашения, они очень много выделяют средств для строительства детских садов, дорог, школ, больниц – всё это строится в национальных поселках. Если вы посмотрите, какие у нас красивые национальные посёлки, какие города – мне кажется, может позавидовать любой город средней полосы.

ЕА: И ещё несколько слов про язык. Как Вы думаете, успевают коренные языки за развитием информационных технологий, цифровых технологий, электронных СМИ?

ИС: Молодёжь очень продвинутая. У них есть свои группы в соцсетях, они комиксы целые на своих языках делают. Они общаются на этом языке. 70 процентов его изучают, 60 свободно разговаривают. Конечно, есть, к чему стремиться, это не 100 процентов, безусловно, но, мне кажется, это и невозможно. Во-первых, это желание. Я думаю, что они успевают, потому что молодёжь сейчас очень продвинутая и грамотная.

ЕА: И последний вопрос: развитие билингвизма идёт, наверно, среди людей, которые родились в семьях кочевников, например. Ведётся ли какая-то деятельность, чтобы привлечь другие народности, русских, например, чтобы у них был интерес к языку коренных народов?

ИС: Популярен этнотуризм. Люди, которым это нравится, едут в тундру, живут в чумах. Очень много иностранцев, кстати. Я думаю, что интерес этот есть, потому что очень культивируются все народные праздники, фольклор, которые есть у коренных малочисленных народов Севера. У нас есть отличнейший праздник – День оленевода. Это когда съезжаются оленеводы со всех прилегающих территорий, они соревнуются на приз губернатора, показывают свою традиционную одежду. Выставляется чума, где можно попробовать их традиционную пищу. Масса таких праздников существует. И для того, чтобы их лучше понять, конечно, нужно знать этот язык.

Я хочу вам в конце сказать «Ани торова», это «Здравствуйте». «Илимета яво торова» – это я хочу сказать «Мы за мир во всем мире».