К сожалению, прогнозы специалистов начали сбываться. В целом ряде стран, в частности в Дании, пришлось идти на жесткие, но необходимые меры: уничтожить все поголовье разводимого на фермах пушного зверя, норки, из-за того, что некоторые из них «подхватили» коронавирус.

Антон Успенский спросил у Марии Воронцовой, чем так опасен «круговорот» вируса и можно ли избежать таких печальных событий, что произошли в Дании.

МВ: Впервые данные о том, что этот вирус может перескакивать назад от человека к животным, появились весной этого года. Тогда, в апреле, определили около 40 видов животных, к которым потенциально вирус мог перескочить, в частности, морские млекопитающие. И вот прошло полгода, и эта история стала реальностью. С начала октября стала распространяться информация о том, что коронавирус был выявлен на многих зверофермах, где содержат норок. 

Впервые это появилось в Голландии, затем в Дании, распространилось по Европе. У нас сейчас есть информация, что вирус есть в Польше, есть в Греции, Испании. И шире – уже есть случаи заражения норок в трех штатах США, включая Юту. Этот процесс идет. Появлялась информация, что есть случаи и в России. Это показывает, что коронавирус может перескакивать от одного животного к другому.

В Дании, кстати, уничтожили всех норок. Дания была ведущей страной по разведению норок

Тенденция очень опасна. Что мы наблюдаем в Дании? В Дании, кстати, уничтожили всех норок. Дания была ведущей страной по разведению норок. Там их около 17 миллионов содержалось на фермах. Это большая индустрия – более тысячи ферм, которые принадлежат частным фермерам.

Половина Европы уже имеет государственные законы, запрещающие – с точки зрения благополучия животных – разведение таких животных на фермах. А Дании вопрос о закрытии ферм ставился парламенте начиная примерно с 2000-го года. Была уже такая тенденция, были слушания. В какой-то степени страна шла к тому, чтобы закрыть фермы – по соображениям гуманности. Но сейчас все это ушло совсем в другое русло, потому что всех норок на всех фермах забили из соображений безопасности. Потому что в Дании наблюдались случаи «перескока» вируса обратно к человеку. Причем уже мутировавшего вируса. 

Чем опасны такие массовые скопления животных, которые заражены? Вирус размножается в одной особи, в другой, перескакивает на третью. Это, как сейчас любят говорить, «чашка Петри», где вирус мутирует, где он приспосабливается. Если бы животные болели и умирали, то перескок, как правило, усложнялся бы. Но если они заболевают и заражают других, то здесь происходит мутация: приспособление вируса к новому «хозяину» и наоборот. Такое впечатление, что [в случае Дании] мутация была, при этом произошел перескок на человека. Люди, работавшие на фермах, около 400 человек, в Дании заразились коронавирусом. 

...если вирус начнет мутировать, то новые вакцины на него не будут действовать

Возникло следующее опасение. Мы все знаем, что сейчас идет борьба за вакцины. Вакцины разрабатывают разные. Кто-то работает над воздействием на белки шипов коронавируса, кто-то на РНК [рибонуклеиновую кислоту]. Но большое опасение, что если вирус начнет мутировать, то новые вакцины на него не будут действовать. Это очень опасная история. Поэтому и решили всё в корне прекратить, и быстро уничтожить норок, чтобы не было обратного перескока на человека.

Сейчас, с распространением коронавируса с одной фермы на другую и между государствами, возник вопрос о том, как это происходило. И есть подозрение, что его переносили птицы на лапках. Птицы прилетали на фермы, а там всегда есть корм, но и продукты жизнедеятельности [животных] везде валяются, наступали, на лапках переносили на другую ферму. И из Нидерландов в Данию вирус перенесли на лапках. Было выделено, например, у чаек наличие вируса на лапках.

Фермеры не совсем пострадают, потому что государство будет компенсировать. Но это опять же те деньги, которых стоит нам пандемия. Она нам стоит очень-очень дорого. Если бы были приняты превентивные меры, все было бы гораздо дешевле…

АУ: А как обстоят дела с нашими любимыми домашними животными, собаками, кошками? В последнее время начала появляться информация о том, что людям, которые соблюдают социальную дистанцию на улице, следует придерживаться тех же правил и относительно их питомцев: выгуливая собак, например, не давать собакам слишком близко друг с другом контактировать, потому что есть опасность передачи вируса от одной собаки к другой, а дальше - распространение по семьям.

МВ:  Я думаю, что это очень разумный подход. Да, были такие сообщения о том, что кошки и собаки заболевали, но я не видела сообщений о том, чтобы вирус потом обратно к человеку перескакивал… Другой вариант – то, что собаки гуляют на улице и могут наступить на то, что кто-то кашлянул, что-то упало, затем вирус попал на шерсть, вы пришли домой, погладили собачку и получили себе порцию вируса. Это абсолютно реальная ситуация. 
Это наши привычные питомцы, кошки и собаки. Но есть и экзотические. Те же обезьянки или рептилии, или амфибии. 

Торговля дикими животными во всем мире существует, и считается, что только нелегальный ее сегмент составляет 6 млрд долларов

Торговля дикими животными во всем мире существует, и считается, что только нелегальный ее сегмент составляет 6 млрд долларов. Это огромный бизнес, который перевозит животных из одной страны в другую. И какие там вирусы могут быть, никто не знает. Я сама столкнулась, это было давно, в конце 1990-х годов в Москве, когда в Шереметьево конфисковали двух маленьких шимпанзе и привезли в Московский зоопарк. Меня попросили тогда помочь сделать анализы, отвезти пробы в Голландию, потому то там могли определить их заболевания. Потому что у шимпанзе бывает туберкулез, полный набор гепатитов, опасных для человека, и Эбола. И оказалось, что одна из шимпанзе, которая сидела в специальном изоляторе, но в центре Москвы – вы же помните, где находится Московский зоопарк – была носителем по Эболе. Это значит, что эта маленькая обезьянка успела перед тем, как ее поймали, переболеть Эболой… А представляете, если бы она в открытом состоянии попала, и Эболу бы завезли в Москву? 

Можно говорить о том, что надо делать. Нужно ли заводить дома этих диких животных, экзотических питомцев – обезьянок, попугаев, кого угодно. Мы должны очень аккуратно к этому относиться, потому что в принципе это тоже источник вирусов и микробов, которых мы просто не знаем. Большинство из этих животных вылавливаются в дикой природе. Причем цифры таковы, что с момента поимки до момента доставки и продажи животного новому владельцу гибнут 90 процентов животных. Только 10 процентов выживают. А потом, в доме, они тоже гибнут медленной смертью, потому что очень мало людей профессионально умеют ими заниматься, создавать им подходящие условия и содержать. Это огромный, очень жестокий бизнес, который подрывает биоразнообразие нашей планеты. Это не просто слова: часто некоторые популяции просто целиком вылавливаются людьми, вовлеченными в нелегальную торговлю.

АУ: Какие есть механизмы в системе ООН, чтобы противодействовать торговле животными?

МВ: Есть конвенция CITES, конвенция о торговле редкими видами растений и животных. Эта конвенция, подписанная в 1973 году, в принципе, хорошая. Потому что она «имеет зубы», как говорится. Некоторые конвенции только декларативные, а у этой конвенции есть механизмы влияния. Она регулирует перевозку животных между странами. И она была направлена на сохранение биоразнообразия. К ней есть два приложения, Приложение I и Приложение II. В Приложении I речь идет о «краснокнижных» видах, когда транспортировка запрещена за исключением обменов между зоопарками, коллекциями и, как ни странно, трофеями. Охотники пролоббировали свои интересы: свой трофей, например, слона, они могут ввезти. Конвенция рассматривает живых животных и дериваты. А дериваты – это очень важно, слоновая кость, например. Или дериваты, которые используются в традиционной восточной медицине. Этого очень много: чешуйки панголинов, плавники акул, которые используют для приготовления супа в азиатской кухне – он стоит безумные деньги, и из-за этого убили 90 процентов акул, жуткий перелов [этого вида рыб]. 

Из-за слоновой кости каждые 15 минут браконьеры убивают слона

Если говорить о примерах, они страшные. Слоны, например. Из-за слоновой кости каждые 15 минут браконьеры убивают слона – ради слоновой кости. Почему? Потому что, если ты браконьер и добыл и продал эти два слоновых бивня, это дает тебе возможность «социального лифта», возможность отправить своих детей в хорошую школу, а может и в колледж. Такие цены. Мотивация – деньги. 

Возвращаясь к Конвенции. Пока она регулирует только редкие виды и транспортировку между странами. Отдельно есть ветеринарные требования – ветеринарные свидетельства, которые на таможне, помимо сертификата CITES, проверяют. Это еще один важный момент. Но этого, конечно, недостаточно. Потому что Конвенция CITES не может регулировать ничего внутри стран. Она лишь рекомендует, а страна обязана принимать [внутреннее] законодательство, которое будет не слабее международного, а может и сильнее. Но вместе с тем, это касается только передвижения через границу. Так что страна может говорить, что разводит тех или иных животных, серых попугаев, например, и поскольку животные разведены, а не изъяты из природы, ими можно торговать. Но сплошь и рядом идет подтасовка. И с этим надо активно бороться.

Джон Скэнлон, до недавнего времени Генеральный секретарь Конвенции CITES, возглавил активное движение, которое началось в апреле этого года, по изменению законодательства, чтобы ввести и в конвенцию CITES, и в конвенции, которые регулируют наркотические вещества и прочий трафик, специальные положение о прекращении передвижения животных через границу. Сейчас вообще идет тенденция, что ситуация слишком серьезная: торговля животными пагубно влияет на биоразнообразие очень сильно, влияет на благополучие окружающей среды и влияет на здоровье и животных, и человека, потому что можно занести всяческую заразу.