ЮФ: С самого раннего возраста меня привлекала внешняя политика, география, страны светы, их столицы. Еще в школу не ходил, а уже знал наизусть все столицы всех стран мира. И потом окончил Институт международных отношений в 1971 году и почти сорок лет служил на дипломатическом поприще. Конечно, за это время я прошел через большое количество событий, встречался с интересными людьми, лидерами иностранных государств, нашими лидерами. Все это было очень интересно. Я вспоминаю своих учителей, людей, на которых я хотел равняться. Это и Юлий Михайлович Воронцов, с которым я работал в Нью-Йорке, это и Евгений Максимович Примаков, когда он был министром – мы с ним сотрудничали, когда я вернулся в Москву, другие наши видные дипломаты, Сергей Викторович Лавров, с которым мы очень долго вместе тесно работали и в Нью-Йорке, и в Москве. Мне всегда везло на хорошие, добрые отношения в коллективе. И я всегда старался делать свою работу честно, выполнять те задачи, которые передо мной ставились. Но делать это творчески, делать это с оглядкой на результат, который всегда должен вести к практическим изменениям, к улучшению жизни людей.   

АУ: А есть какие-то особенности российской, или советской, дипломатической школы которые отличают дипломатов на международной арене?

ЮФ: Это, в первую очередь, страновая специализация. Есть в некоторых других странах тоже специалисты, но ни в одной другой стране мира нет такого количества специалистов с редкими языками, которые знают историю конкретных стран, региона в целом, очень глубоко знают. А еще правовую систему, традиции… Это, безусловно, помогает. У нас прекрасная школа индологов, замечательная школа арабистов, арабистов, людей, которые занимаются Японией, африканскими странами. Есть, конечно, и люди, которые специализируются на западных странах, Соединенных Штатах Америки, Европейских странах. Но на этом направлении ротация больше, и есть взаимозаменяемость. Это является скорее правилом, чем исключением. В странах Востока, где люди говорят на редких языках, наши специалисты, владеющие редчайшими языками, всегда востребованы. И это, по-моему, одно из основных отличий советской и российской дипломатической школы от практики большинства государств.

ООН

Исполнительный директор Управления ООН по наркотикам и преступности Юрий Федотов

АУ: Юрий Викторович, Вы как специалист длительное время занимались международными организациями, а впоследствии стали заместителем Генсека ООН. Такой переход от защиты интересов одной страны к защите интересов, можно сказать, всего человечества как происходит? Сложно ли это?

ЮФ: С одной стороны сложно, а с другой стороны – это взаимодополняющие вещи. Потому что Организация Объединенных Наций состоит из государств-членов. Поэтому любое решение, любой консенсус должен выстраиваться с учетом мнений и позиций всех членов ООН. Мне повезло. Я, действительно, почти десять лет занимался ООН – и из Нью-Йорка, и из Москвы – с позиции представителя Российской Федерации, а потом почти десять лет занимался внутренней работой с позиции главы венского отделения ООН, Исполнительного директора Управления ООН по наркотикам и преступности. Я не могу сказать, что есть какой-то конфликт интересов между двумя этими взглядами. Наоборот, это помогает более гармонично использовать имеющиеся возможности и в полной мере задействовать свой творческий потенциал.

АУ: Как в ООН относятся к специалистам из России? Как строятся отношения с коллегами из других стран? Какое отношение к русскому языку, к русской культуре в целом?

ЮФ: По-моему, наши сотрудники Секретариата ООН работают в тесном контакте со своими коллегами. В Вене работали и работают немало наших соотечественников. Отношения рабочие, дружеские, хорошие. Я не вижу никаких проблем.

Россия активно поддерживает УНП ООН [Управление ООН по наркотикам и преступности]. И финансово, и морально, и политически. Мне всегда легко работалось в качестве главы этого управления ООН именно с представителями Российской Федерации. С их стороны я всегда встречал понимание и поддержку.