Хитроумные схемы, погони, тайная переправка в другую страну – казалось бы, детективный жанр не очень вписывается в повестку дня ООН. Но поиски и арест первого военного преступника, которого разыскивал Международный трибунал ООН по бывшей Югославии, происходили именно так. Задачей Трибунала было привлекать к ответственности тех, кто совершал тяжкие преступления во время Балканских войн. Первый ордер на арест судьи новоиспеченного органа международного правосудия выписали на имя бывшего мэра небольшого хорватского города Вуковар Славко Докмановича. Его обвинили в преступлениях против человечности, совершенных во время войны Хорватии за независимость в 1991 году. Шесть месяцев ушло на то, чтобы найти преступника и передать в руки правосудия. О том, как это было, – материал Елены Вапничной.

*****

«Невозможно даже представить, что человек способен придумать такие изощренные пытки».

«Когда мы обнаружили горы трупов, стоял ужасный смрад».

Владимир Дзуро из Чешской Республики и Кевин Кертис из Великобритании – полицейские. Они занимались расследованием резни в хорватском городе Вуковар и поисками бывшего градоначальника Вуковара Славко Докмановича. Ордер на его арест был первым ордером, выданным вновь созданным Международным трибуналом ООН по бывшей Югославии. Эта детективная история начинается неподалеку от местечка Овчара где, по предположениям, находилось массовое захоронение хорватов, убитых сербами 20 ноября 1991 года во время Балканских войн.

«Похоже, что тут несколько человек. Вот этого видно лучше всего – мы видим кроссовки с зелеными шнурками…».

Эксперт из команды ООН комментирует процесс эксгумации.

«Трудно понять, как они лежат – кто-то горизонтально, кто-то головой вниз… Вот тут несколько человек…. Вот еще один в кроссовках… Вот еще один… И еще… Как раз по обуви можно понять, сколько человек тут находится».

Владимир Дзуро – полицейский со стажем – тоже участвовал в эксгумации. Он вспоминает, что эта жуткая «работа» продолжалась с шести утра до семи вечера – каждый день в течение шести недель.

«Даже для полицейского это было тяжело. Мы привыкли иметь дело с эксгумацией одного человека, а тут было целое поле, где, по нашей информации, был захоронен 261 человек. Мы даже не знали, там ли они, не эксгумировали ли их уже. Вокруг валялось огромное количество использованных снарядов и пуль – они были всюду. В полуметре от поверхности мы обнаружили первые трупы. В итоге нам приходилось откапывать человеческие тела, сваленные друга на друга на глубину 7 метров. В эмоциональном плане было очень тяжело».

Эти люди – в основном, пациенты больницы в Вуковаре и военнопленные. Владимир Дзуро объясняет, что по договоренности с югославской армией и Красным Крестом их должны были эвакуировать. Однако Красный Крест в больницу не допустили. Югославские военные погрузили 400 человек в автобусы и отвезли на свою базу. Часть потом отпустили, а, по меньшей мере, 260 человек на тех же автобусах вывезли в пригород на ферму. Их выпускали по одному и заставляли бежать в бараки, избивая чем попало. Избиения продолжались несколько часов. К вечеру подъехали сербские полувоенные формирования и начали грузить по 10-20 человек на грузовики. Их партиями свозили в одно место и расстреливали.

Вот фрагмент из показаний так называемого Свидетеля «Б» в Гааге. Вы услышите голос переводчицы.

«Многих жестоко избивали. Со мной рядом был человек, который в итоге умер от побоев. Его еще и заставляли петь народные песни. Пока ему хватало дыхания, он должен был петь, а они все избивали его, пинали ногами, пока он не умер».

Следователи рассказывают, что многие свидетели видели, как Славко Докманович, бывший тогда мэром Вуковара, принимал участие в избиениях. Судьи новорожденного Трибунала ООН по бывшей Югославии выдали ордер на его арест. Но Докманович в полной безопасности и недосягаемости жил в Сербии. Арестовать его можно было в Хорватии, где он также находился в розыске. Но вопреки общепринятому мнению, преступника вовсе не тянуло на место совершенных преступлений. Как выманить Докмановича из Сербии? Эту задачу возложили на Кевина Кертиса.

«Моя задача заключалась в том, чтобы установить с ним дружеские отношения и обаять его. Но я должен был и подумать о том, как переправить его через границу. Как-то мы, как обычно, выпили кофе, поговорили о том, о сем – там, кажется, была его маленькая внучка. Я спросил, могу ли я чем-нибудь ему помочь. Оказалось, что у него в Хорватии есть дом, который он хотел бы продать. Я предложил организовать встречу с Администратором ООН в Хорватии Жаком Кляйном. Ему эта идея понравилась, а я добавил, что пользуясь своим авторитетом, он мог бы поднять вопрос и о других сербах, покинувших Хорватию».

План был таков: Кертис по пути в офис Жака Кляйна отклоняется от маршрута, приезжает в безопасное место и на скорости 40 км в час врезается в заготовленные заранее мешки с песком. Ремень безопасности Докмановича не должен был сработать: его бросает, он теряет ориентацию и способность к сопротивлению. Если бы у Докмановича оказалось оружие, Кертис выпрыгнул бы из машины и закатился под нее. Наступило 27 июня 1997 года. Владимир Дзуро:

«На тот момент никто не был уверен в том, пересечет ли Докманович границу. Мы знали, однако, что как только это произойдет и в сопровождении эскорта он отправится в офис посла Кляйна, мы сможем беспрепятственно его арестовать. Атмосфера была очень напряженная, было очень жарко, я обливался потом и страшно нервничал»…

В конце концов из спецподразделения полиции по рации сообщили, что объект находится в машине. Они прибыли, остановили машину Докмановича. Его обыскали и представили ему Владимира Дзуро, который через переводчика зачитал его права. Владимир также предъявил ему обвинение.

Дoкмановича обвиняли в нарушении Женевских конвенций, законов и обычаев войны и преступлениях против человечности. Когда его спросили, понимает ли он суть предъявленных обвинений, тот ответил, что понимает, но добавил, что не признает своей вины.

«Местная полиция должна была поместить его в самолет, и никто не хотел, чтобы его узнали, поэтому ему на голову надели черный мешок. В самолете я снял с него и мешок, и он – в первый и последний раз на моей памяти – заговорил по-английски. Он сказал: «Жена ждет меня к ужину».

Самолет взял курс на Гаагу, но никто, кроме «группы захвата», не знал о том, кто находится на борту.

«Нам сказали, что как только самолет покинет воздушное пространство Хорватии, миру объявят о том, что задержан военный преступник».

Первый военный преступник, подпадающий под юрисдикцию Трибунала по бывшей Югославии. С тех пор суд выдал ордера на аресты 161 человека, 154 дела закрыты.

По словам нынешнего главного обвинителя Трибунала Сержа Браммерца, арест Докмановича был очень важным, отчасти символическим, моментом:

«Когда Трибунал только создавался – первый трибунал такого рода после Нюрнберга – не все верили в то, что он сможет выполнить свои задачи. Это был первый ордер на арест, выданный Трибуналом, и арест Докмановича, безусловно, поднял его авторитет, вызвал доверие ко всему процессу, утвержденному Советом Безопасности, и дал надежду жертвам, которые увидели, что правосудие заработало».

Увы, в случае Докмановича правосудие так и не свершилось. Через год после ареста обвиняемый покончил с собой – повесился в камере.

«Жаль, что близкие погибших так и не дождались свершения правосудия. Но судя по свидетельствам, представленным в суде, нет никаких сомнений в том, что он был виновен. Жалею ли я о том, что он умер? Мне жаль других – тех, кто умер без всякой вины».

«Если посмотреть на это глазами тех, чьи близкие погибли, то жаль, что приговор так и не был оглашен, хотя мы уверены, что его признали бы виновным. Но хотя бы мы вернули людям тела их близких, и они смогли их похоронить и положить цветы на их могилу. Да, мы надеялись, что свершится правосудие, но покончив c собой, Докманович его избежал».