Никита Лушников употреблял наркотики 10 лет. 13 лет назад он освободился от этой привычки. Сегодня он возглавляет Национальный антинаркотический союз в России – ассоциацию общественных организаций, помогающих наркопотребителям преодолеть зависимость. Он предлагает свой метод как альтернативу – или дополнение – к заместительной терапии, широко используемой во многих странах. Речь идет о социальной реабилитации пациентов при полном отказе от наркотиков.

Никита убедил представителей российского правительства и профильных учреждений ООН предоставить ему возможность заявить о методе drug-free - или «свободный от наркотиков» - на международной площадке. И вот в штаб-квартире ООН в Нью-Йорке на «на полях» 72-й сессии Генеральной Ассамблеи состоялось мероприятие, посвященное вопросам реабилитации наркопотребителей.

Своими впечатлениями от общения с коллегами из других стран, в том числе - активными сторонниками заместительной терапии Никита Лушников поделился с Наргис Шекинской.

*****

НЛ: У нас около полутора тысяч участников, которые успешно выздоравливают по программе drug-free. И я сказал Сергею Викторовичу (министр иностранных дел РФ С.В. Лавров), может быть попробовать не оспаривать, а предложить нас как альтернативу, чтобы найти точки взаимодействия и наладить диалог со сторонниками заместительной терапии. Сергей Викторович полностью нас в этом поддержал после того, как он приехал к нам на конференцию в лагере, изучил все и убедился в результативности нашей программы и убедительности доказательной базы.

Весной этого года у нас состоялась в Вене встреча с руководителем УНП Юрием Викторовичем Федотовым (Управление ООН по наркотикам и преступности). Я сказал ему: «Вы возглавляете такое огромное ведомство и в основном здесь представлена работа программ заместительной терапии. А мы часть drug-free – я не представитель или лоббист drug-free – я часть этой программы. Десять лет я употреблял наркотики, 13 лет я их не употребляю. В общей сложности 23 года из своих 35 я занимаюсь проблематикой зависимости. Я хорошо владеют практическими, повторюсь – практическими, а не теоретическими знаниями. Дайте нам шанс представить свою работу на площадке ООН также, как вы даете шанс представить свою работу центрам заместительной терапии. Мы сделали большую международную конференцию на базе нашего лагеря в январе, куда приехали представители ЮНЭЙДС, ЮНЕСКО. Они увидели работу нашего drug-free сообщества».

И вот сегодня мы собрались [в штаб-квартире ООН] за одним столом – в основном здесь были представители стран, где работает заместительная терапия – Канады, США. Они сказали, возможно ли нам найти точки взаимодействия? На что я с радостью сказал, что для этого мы сюда и приехали.

Мы хотим совместить работу заместительной терапии и сообщества drug-free, потому что после того, как человек оставляет заместительную терапию он должен попадать в комфортное для него сообщество, где ему комфортно без употребления, а именно таковым сообществом и является сообщество drug-free. Если мы дополним результаты друг друга мы решим проблему, ну, хотя бы попробуем решить ее не только в формате России, но и в формате всего мира.

Мы слышали такие цифры, как 8 миллионов человек в России пробовали наркотики когда-либо. Когда был один из лагерей наших, я собрал ребят в количестве тысячи человек и попросил поднять руки тех, кто попадался на учет. Из тысячи человек подняло руки чуть более сорока. То есть вы представляете, что 960 человек не попадались на учет. На сколько же мы можем умножить цифру восемь миллионов? Это проблема огромная! И она не проблема не только России, это проблема всего мира. Да, Россия полностью «утонула» в синтетике из Китая. Но Америка и Европа начинает «тонуть» в героине.

Я вам точно скажу, что поколение родившихся с 76-го по 89-й – двух третей его просто нет. Из пятидесяти моих друзей – сорока человек просто не стало. Они все умерли от передозировки.

НШ: Как вам лично удалось выбраться из зависимости?

НЛ: Я пристрастился очень быстро, поскольку героин развивает очень сильную зависимость, хотя сейчас синтетика вызывает еще большую зависимость. Нам было по 16 лет – ну пусть 14-15 [когда начинали употребление], сейчас молодым пацанам, девчонкам по 12-13 лет. Это они получают жевательные резинки, обработанные агентом, или энергетический мармелад. Никто не застрахован сейчас. Те, кто говорят, что наркоманов, там в топку и в печь, вы не представляете, что может произойти с вашим ребенком через три-четыре года.

Каждый наркоман совершает три преступления в день: он находит деньги на наркотик – как правило, преступным путем; он находит сам наркотик, что является уголовно наказуемым в нашей стране; и он употребляет наркотик – тоже административная статья. Соответственно, за это предусмотрено наказание.

В конце 2004 года у меня встал выбор – сесть в тюрьму или поехать в реабилитационный центр. Мама мне это предложила. Меня тогда уже давно выгнали из дома, но она нашла меня где-то на улице – меня искала милиция, а я прятался по подвалам, по чердакам.

Это было перед Новым годом, я решил спрятаться в Центре, потому что в тюрьму не хотелось. Попав в Центр, я попал в то терапевтическое сообщество, где мне стало комфортно без наркотиков. Я реально понял, что меня окружают такие де наркоманы, как и я, только они не употребляют.

Мне стало так интересно, я подумал, что я побуду здесь недели две-три, а потом обязательно убегу, потому что я наркотик не брошу.

НШ: А у Вас не было синдрома абстиненции?

НЛ: Ну, у меня он был, к сожалению. Но мне пришлось перебарывать его в стенах Центра, хотя сейчас такое редко встретишь потому, что все центры работают на договорных условиях с клиниками. Я «ломался» там, все-таки страх перед тюрьмой давал силы это все преодолеть. Но через три недели я «с ужасом» для себя – «с ужасом» в кавычках -  понял, что я не хочу назад, мне нравится здесь.

То болото, то дно, на котором я был, -  я не хотел туда возвращаться. Именно вот это правильно подобранное терапевтическое сообщество, профессионально построенные условия, они дали мне возможность поверить. Знаете, на этой вере была выстроена вся моя дальнейшая жизнь.