«Невидимыми тружениками» назвали переводчиков авторы резолюции ООН об учреждении Международного дня перевода. Но «синхронистов» ООН хотя бы видно за стеклом их кабин, а труд письменных переводчиков не виден совсем никому. А ведь им приходится переводить гору документов: докладов, резолюций, заявлений и пр. В завершение нашей серии о работе переводчиков, о своей профессиональной «кухне» Елене Вапничной рассказал начальник  Cлужбы русского письменного перевода Дмитрий Сапсай.

*****

ДС: Когда я приехал в 85-ом году, я как раз застал переход с широколенточных диктофонов, на которых записывалось много-много дорожек. И одной такой ленты хватало на 10 минут перевода. Когда мы в 85-ом году приехали, мы увидели, что есть кассетные магнитофоны и на них тоже можно диктовать. С кассетами оказалось гораздо удобнее.

ЕВ: Ну, кстати, не все может быть поймут, о чем мы говорим, потому, что народ думает, что сидит письменный переводчик и либо пишет от руки, когда компьютеров не было, либо печатает. Вы диктовали.

ДС: Да, у нас был прогрессивный метод работы. Человек все-таки говорит быстрее, чем он пишет. Больше того, когда я приехал все печатали на электрических машинках, и даже в «эшелоне» – это специальная группа, которая обслуживает заседание Совета Безопасности – печатали на так называемых «восковках». Машинка пробивала тонкую папиросную бумагу насквозь. И если случалась опечатка, нужно было воском специальным замазывать эту дырочку, подождать, пока он засохнет и напечатать другую букву.

ЕВ: Ну, сейчас полегче?

ДС: Конечно. Я бы сказал, что компьютерная революция прошла для нас в несколько этапов: первый этап – это когда у машинисток поменяли машинки на компьютеры. Это заметно удешевило конечный продукт и ускорило процесс выпуска, так как раньше мы диктовали, а они печатали, затем мы вносили нужные правки и они были вынуждены все это заново перепечатывать от руки. Сейчас они переносят нашу правку в текст. Это огромный выигрыш во времени.

Следующий этап – это когда появился Интернет, и мы вдруг поняли, что можем найти любую информацию, о которой раньше не догадывались. В ооновском переводе очень велика доля усилий, которая тратится на поиск информации. Допустим, попадается неизвестная ранее тема, – я помню, как на первом году я столкнулся с докладом Комитета по действию атомной радиации. Печатных материалов по этой теме не было, работ по атомной радиации в нашей библиотеке не было. Единственное, что мне было доступно, – Большая советская энциклопедия, где надо очень много разных статей перечитать, чтобы понять, о чем идет речь. У меня выходило от силы одну страницу в день надиктовать, потом точно также тягостно по странице  в день считывал, и то я был не уверен, что я ее сделал достаточно хорошо. Сейчас с Интернетом можно разобраться в любой области: попался текст, скажем, по каким-нибудь гидроэлектростанциям, – ты можешь найти макет гидроэлектростанции, узнать, как каждый элемент плотины называется. Главное – не лениться, и у тебя выйдет текст, который специалисты воспримут как текст написанный специалистом. Задача переводчика достаточно простая: прочесть оригинал, понять его и изложить так, как было задумано автором. Грубо говоря, если писал лауреат Нобелевской премии по экономике, то желательно, чтобы перевод читался, как написанный доктором наук.

То есть, сначала мы использовали компьютеры как поисковую систему. Потом появились такие программы, как Trados и eLUNa. Если раньше мы использовали компьютер, чтобы найти информацию, то сейчас компьютер пытается решить, что тебе надо найти, и вставить в перевод. Из уже существующих документов компьютер ищет схожие предложения, и если процентов на 80 совпадает, он берет уже готовый вариант, подчеркивает там, где есть отличие и предлагает, скажем, поменять несколько слов в русском предложении и использовать эту заготовку. Но, во-первых, то, что находит eLUNa может быть самого разного качества, во-вторых, одна и так же фраза может быть взята из разных источников: может быть цитата из резолюции – соответственно, компьютер может взять из самой резолюции, а может взять из доклада Генерального секретаря по этой резолюции, где она буде цитироваться, или из проекта резолюции. В любом случае приходится проверять, откуда взято то или иное предложение и насколько его можно использовать, не говоря о том, что бывают ситуации, когда одна и та же фраза в разных контекстах может приобретать разные значения. Мне на днях один из редакторов рассказывал о работе с текстом про загрязнение мирового океана. Подзаголовок называется «air pollution», и переводчик переводит как «загрязнение атмосферы». Но поскольку речь идет об океане, это «загрязнение из атмосферы», то есть речь идет о том, что с самолетов сбрасывают отходы в мировой океан. Формально все правильно, eLUNa нашла полное совпадение.

ЕВ: А какие еще качества переводчика Вы бы выделили? 

ДС: Главное качество – это нужно знать и любить родной язык. Самая большая проблема, как ни странно, – не в том, чтобы понять, что написал  автор. Очень часто ошибки у нас возникают именно из-за незнания  сочетаемости слов, незнания орфографии: допустим, неправильно поставленная или вообще не поставленная запятая может поменять  смысл предложения. Больше того, поскольку переводчик работает, скажем, с английским и русским, влияние английского текста – очень велико. Начинающие переводчики все время пытаются сохранить грамматическую форму английского предложения. Естественно, у русского читателя это вызывает ощущение искусственности. Он сразу видит, что это перевод. В идеале перевод должен быть сделан так, чтобы никто и не задумывался о том, что это переведенный текст.