Как быть, если в один совсем не прекрасный день, разноцветный разнообразный мир, в котором ты жил, погружается в темноту? Если ты ослеп? А общество, в котором ты живёшь, долгие годы делает вид, что таких, как ты, нет, и ничего не предпринимает для того, чтобы помочь тебе жить полноценной жизнью?

Герой нашего репортажа – один из 13 миллионов российских инвалидов. Его история – пример того, как медленно, но верно, меняется их положение в обществе. Репортаж подготовила Елена Вапничная с помощью коллег с телевидения ООН.

*****

«Я не очень люблю вспоминать это время, этот день, потому что тогда было много слёз. Тогда ты остался в палате….

Я увидела ряды деревьев и подумала: неужели ты их больше никогда не увидишь?»

Это Галина Анатольевна – мама Анатолия Попко. Он потерял зрение в 12 лет из-за отслоения сетчатки на обоих глазах:

«Я долго клал около себя очки – ну я был очкариком и около подушки клал очки и просыпался, но сразу глаза не открывал, а сначала надевал очки, а потом так резко открывал глаза – думал: ну вот сейчас я буду видеть, зрение вернётся. Оно не возвращалось. Ну, так вздыхаешь, ну ладно, значит, завтра».

Но это завтра всё не наступало и не наступало. И надежда сменилась депрессией:

«Ты ложился и лежал всё время, а я сидела на полу в кухне и плакала. Практически год ты лежал, отвернувшись к стене. Был момент, когда ты сказал, что ты не хочешь жить, потому что ты обузой семьи будешь, и я ничего не могла придумать другого, кроме как сказать: почему ты не хочешь мне помочь? А ты спросил, что же ты можешь делать? Я сказала, что мыть посуду, и с тех пор ты мыл лучше всех в семье посуду».

Мама как будто напоминает Толе, как это было. Пожалуй, сегодня он, тридцатилетний, может и не помнить, как было тяжело – настолько изменилось его отношение к собственной слепоте:

«Если честно, вот всё время, ну 24 часа в сутки, или даже раз в день не думаешь о том, что ты инвалид – если живёшь такой активной жизнью: надо ходить на работу, надо куда-то ездить, но в принципе вообще не концентрируешься на этом, то есть ну вот точно так же ну, люди, у которых, ну я не знаю там что – высокий рост, ну просто привыкаешь наклоняться при входе в вагон, в метро».

С той лишь разницей, что в московском метро Анатолию приходится решать гораздо более сложные задачи. В репортаже телевидения ООН я видела, как он с тростью передвигается от колонны к колонне, как идёт вдоль платформы по самому краю и, честно говоря, сердце сжималось от страха за него:

«Почему приходится идти по краю платформы – потому что шунцлиния – вот такая тактильно осязаемая линия вдоль края платформы, она есть не везде. И это бывает иногда нужно положить трость на край платформы и идти прямо вдоль неё – это действительно смотрится плохо, это, наверное, не самый безопасный, нет как раз безопасный, потому что точно знаешь, где край».

На метро Анатолий ездит на работу – во Всероссийское общество слепых, где он занимает должность начальника отдела по работе с молодёжью в Культурно-спортивном реабилитационном центре. Каждый день он добирается туда сам – час-полтора в один конец:

«Естественно, этот путь никто со мной проделывать не должен, наоборот, должен не проделывать, потому что это ну, как бы, никто же со мной не чистит зубы, например в ванной, ну и точно также никто не ходит, ну я не знаю, с вами на работу там. Ну, это просто что-то, что надо делать самому».

Договариваясь с Анатолием об интервью, я поняла, что застать его в Москве не так легко – он то и дело в командировках. Толя признаёт, что в незнакомом месте ориентироваться непросто, но паники в поездках не испытывает. И люди помогают, и вообще мне показалось, что Анатолий – из тех, кто не отступает перед трудностями, а с азартом решает задачи по мере поступления. Например, слепота для него – не повод отказывать себе в удовольствиях: он играет в игру, напоминающую настольный теннис.

И даже стреляет, ориентируясь на специальный звуковой сигнал.

Причём, Анатолий говорит, что он – не один такой. Хотя пока 90% российских инвалидов – безработные, многие отказываются быть «невидимками» в обществе и довольствоваться положением пассивных получателей помощи:

«Инвалидность – это некое неудобство, конечно. Ну, серьёзное неудобство, да, но это совсем не повод, чтобы там чего-то не делать, куда-то не идти, к чему-то не стремиться».

Тем более, что сегодня на помощь людям с ограниченными возможностями приходят беспрецедентные новые технологии.