Кажется, что мир вспоминает о чернобыльской аварии лишь в годовщину этой крупнейшей техногенной катастрофы. Наверное, спустя 30 лет пострадавшие как-то наладили жизнь, нуждающиеся в лечении получают его – можно успокоиться. Так не считает Лидия Заблоцкая, которая занимается медицинскими последствиями Чернобыля с 1997 года. Сегодня она профессор кафедры эпидемиологии и биостатистики медицинского факультета Калифорнийского университета в Сан-Франциско. Лидия участвовала в научной дискуссии, прошедшей в ООН 26 апреля – в день Чернобыльской катастрофы. С ней поговорила Елена Вапничная.

***** 

ЛЗ: Мы считаем, что в соответствии с теми данными, которые мы имеем на сегодняшний день, показывают, что заболеваемость раком щитовидной железы не сошла на нет, совершенно не снизилась. Поэтому наша точка зрения такова, что необходимо продолжать следить за нашей когортой, в ее состав входят 25 тыс. человек на Украине и в Беларуси, но кроме того и следить за всеми людьми, которые жили на загрязненных территориях, по поводу тироидных заболеваний.

ЕВ: Я помню, несколько лет назад был большой доклад ВОЗ о последствиях Чернобыля. Речь там шла о том, что тем, что пережил катастрофу, стоит озаботиться не столько медицинским проблемами, сколько психологическими: изживать «комплекс иждивенчества», «комплекс жертвы» и т.д. Как Вы относитесь к таким выводам?

ЛЗ: Моя область, моя работа - это наука. Я всегда пытаюсь очень аккуратно говорить о том, что мы знаем и чего мы не знаем. Мы точно знаем, что радиационное загрязнение после Чернобыля, и то, что люди продолжают жить на загрязненных территориях, вызывает рак и другие заболевания щитовидной железы. Это и иммунный тироидит, гипертириоз и все остальные заболевания… Но у нас нет достаточных оснований сказать, что он вызывает лейкемию у этих людей. Мы только знаем, что он вызывает лейкемию у ликвидаторов. Это подтверждено научными исследованиями.

ЕВ: Вот 30 лет прошло уже. Уже, в принципе, новое поколение родилось после Чернобыля. И у этого поколения уже свои дети появились. Насколько последствия Чернобыля сказываются на других поколениях?

ЛЗ: Знаете, в нашей когорте, что я упоминала – 25 тыс. человек – всем им на момент аварии было до 18 лет. Теперь они молодые люди, им по тридцать с чем-то лет, у всех свои семьи. Когда они приходят к нам на обследования щитовидной железы, они всегда у нас спрашивают: а что по поводу моих детей? И мы им отвечаем, что они должны следить за этим. У нас нет достаточных данных, но мы, например, точно знаем, что те дети, что были в утробе матери, у них очень высокий риск заболеваний щитовидной железы, в том числе рака. Они должны очень внимательно следить за этим в течение жизни. Нужно заботиться о том, чтобы пища была чистой. Следить, чтобы товары с загрязненной территории не поступали никуда в продажу, ни в какую магазинную сеть. Кроме того, нужно йодировать соль. В Беларуси проводится большая кампания о том, что нужно йодировать соль, потому что люди с йодной недостаточностью имеют больший риск заболеваний после радиации. То есть, к сожалению, мы не можем сказать, что все это уже закончилось, что не будет никаких последствий.

Нет научных данных, которые бы подтверждали, что у детей облученных родителей есть какие-то наследственные заболевания. Таких данных нет ни в Японии, ни в постсоветских странах после Чернобыля. В Японии сейчас изучают так называемых F-2, то есть поколение внуков тех, кто выжил после бомбардировок в 1945 году. Они все равно следят за биологическими изменениями, изменениями ДНК, продолжат смотреть за всеми этими поколениями. И каждый год мы открываем что-то новое.

В своей презентации я говорила о том, что Чернобыль открыл очень много результатов радиационной эпидемиологии, о которых мы до этого не знали. Например, то, что радиация вызывает не только рак, но и другие заболевания. Чернобыльские исследования ликвидаторов позволили нам узнать, что она вызывает катаракту, заболевания сердечно-сосудистой системы. Мы раньше этого не знали. То есть мы должны продолжать эти исследования, чтобы получить полную картину.