Как бороться с наркоманией и наркотрафиком и при этом обеспечивать наркотическими веществами тех, кто в них отчаянно нуждается – например, больных раком? Это, в числе прочего, будут обсуждать на следующей неделе участники первой Специальной сессии Генассамблеи, посвященной проблеме наркотиков. В преддверии этого события Елена Вапничная поговорила с Галиной Корчагиной – зам. директора НИИ наркологии Федерального медицинского исследовательского центра психиатрии и наркологии им. Сербского. Галину Александровну только что переизбрали в Комитет ООН по контролю над наркотиками.

*****

ГК: Мы не должны забывать о том, что Конвенции вообще, если их внимательно почитать, то они направлены на то, чтобы  предупредить утечки из легального оборота и обеспечить применение наркотиков и психоактивных веществ  в медицинских целях. То есть наркотики вообще, исходя их того, что в Конвенциях написано должны служить во благо, но человечество решило по-другому, и помимо блага, к сожалению, наркотики используются и с другими целями тоже.

ЕВ:  Действительно, вопрос доступа к наркотическим препаратам для больных, которые в них остро нуждаются,  в последнее время особенно активно обсуждается. Как с этим обстоит дело в России? В прессе неоднократно появлялись истории о том, как кого-то засудили, в том числе ветеринаров, семью, которая выращивала мак, – есть такие перегибы. Как сохранить вот этот баланс?

ГК: Вы знаете, вот это, наверное, основная задача, которая стоит перед людьми, занимающимися, как контролем над оборотом наркотических средств, в частности, если о России говорить, то это ФСКН, которая, кстати, теперь будет входить в структуру МВД, и вопрос минздрава, потому что в первую очередь, конечно, обеспечение доступности – то вопрос минздрава. Но задача контролирующих  органов – не усугублять ситуацию, а помочь и сделать эти вещества доступными. Но, к сожалению, во многих странах и в России, в том числе, мы часто сталкиваемся, выезжая в составе Комитета в разные страновые миссии, мы сталкивались с тем, что внесение вещества в список контролируемых веществ воспринимается как запрет к употреблению. И я это слышу от своих коллег, которые говорят: а мы не можем применять тот или иной препарат, потому что он запрещен. Он не запрещен, он просто включен в список контролируемых веществ. Для чего? Для того, чтобы предупредить утечки этого препарата в немедицинских целях.

У нас, например, кодеин-содержащие препараты долгое время находились в сравнительно свободном обороте – был безрецептурный отпуск. И мы столкнулись с большой проблемой, когда кодеин стал использоваться для производства изоморфина, так называемого «крокодила». Мы получили очень большую проблему. Как только вещество было поставлено под контроль, прекратились утечки, но появились новые психоактивные вещества.

ЕВ: Говоря о наркотиках нельзя, наверное, не говорить о ВИЧ, особенно в России, где до сих пор 50 процентов ВИЧ-инфицированных это потребители инъекционных наркотиков. Когда-нибудь в России разрешат заместительную терапию, которая доказала свою эффективность в других странах?

ГК: В том, что касается заместительной терапии, то я, как член Комитета, могу сказать только одно: это выбор страны. Никто не запрещает, но никто и не навязывает эту терапию. В Конвенции записано, что страна имеет право выбора. Вот Россия сделала такой выбор. И Россия не единственная страна, в которой метадон не применяется… Есть еще ряд стран. Их не много, но они есть.

ЕВ: Но в России, все-таки, проблема СПИДа стоит очень остро: 70 процентов новых случаев заболеваний в Восточной Европе приходятся на Россию. Заместительная терапия могла бы помочь прекратить передачу вируса инъекционным путем… Какие-то разговоры на эту тему идут?

ГК: Разговоры идут, у нас это все обсуждается. И в среде медицинской общественности, и в гражданском обществе очень широко. Совсем недавно завершилась большая конференция по ВИЧ/СПИДу. Там тоже эти вопросы обсуждались. То есть нельзя сказать, что это категоричное «нет». Вопрос обсуждается, рассматривается. Просто внедрение метадон-заместительной терапии требует очень больших подготовительных работ. Это же не просто раздача метадона. Это должно быть частью лечебного процесса, частью системы реабилитации и так далее, частью системы профилактики. Вопрос обсуждается, скажем так.