В предпраздничные дни штаб-квартира ООН в Нью-Йорке затихает: пустуют конференц-залы, журналисты не осаждают дипломатов, да и самих дипломатов не видно. Но у сотрудников ООН в разных уголках мира, особенно у миротворцев, не бывает праздников  и выходных. Так же, как и у тех, кто обеспечивает их безопасность. Ооновцы не раз становились жертвами нападений и терактов. Что Организация делает для их защиты? Чувствуют ли они себя сегодня в большей безопасности?

Об этом Елена Вапничная спросила Ольгу Мокрову. До недавнего времени она возглавляла службу безопасности Миссии ООН в Сомали, а сегодня Ольга занимается в штаб-квартире ООН вопросами координации мер безопасности.

*****

ОМ: Вы знаете, это сложный вопрос, потому что основные наши миротворческие миссии находятся в местах, где повышен риск и повышена угроза. Даже последние теракты в Париже и в Бейруте, в таких достаточно больших мегаполисах, которые – Париж в большей степени, Бейрут - в меньшей - мы считали спокойным местом,  показали всем нам, что нет сейчас спокойных мест.

И уже потому, что наши люди работают в полевых условиях в таких странах как Афганистан, Ирак, Южный Судан, Мали, ЦАР – ну, о какой из перечисленных мной стран можно сказать, что это спокойное место? Конечно, уже изначально соглашаясь на работу в Организации Объединенных Наций в миротворческой или политической миссии, человек понимает, что он идет работать в неспокойное место.

Происходит анализ ситуации, происходит анализ угроз, анализ рисков, анализ того, что Организация делает, и это является ее сильной стороной, а в чем ее слабости, которые необходимо ликвидировать. После этого готовятся рекомендации мер безопасности, которые являются либо превентивными, либо они уменьшают последствия, рисков в области безопасности.

Наша роль заключается в том, что мы как профессионалы даем советы. У нас есть еще обязательное условие, что мы должны быть услышаны - услышаны нашим руководством. И, к счастью, основная масса наших руководителей, наших лидеров, как в миссиях, так и в офисах в различных странах, сейчас уже понимает, что с безопасностью не шутят, что, действительно, если профессионалы рекомендуют увеличение, допустим, каких-то мер физической безопасности,  - ну, грубо говоря, вот те же карточки показывать на входе, чтобы отсеивать сразу же людей, которым нельзя заходить в этот офис, а разрешить проход только тем, кому это разрешено, - если руководство понимает, что это нужно, надо потратить деньги на это, найти фирму, которая этим займется и сделает профессионально, если рекомендованные нами меры воплощаются в жизнь, тогда ооновцы чувствуют себя в большей безопасности.

ЕВ: Наверное, тут еще такая дилемма встает, что с одной стороны, наверное, есть желание, может быть, оградить миротворцев от опасности, построить заборы, строгие пропускные пункты, с другой стороны, их основной мандат – это защита гражданского населения, то есть они должны быть среди народа, в общем-то. Как вот эту дилемму решить?

ОМ: Совершенно верно. Наши организации, составные части Организации Объединенных Наций, такие как Всемирная продовольственная программа, ВОЗ, ЮНИСЕФ, ЮНЕСКО, действительно являются организациями гуманитарного характера, они должны быть с людьми, доставлять им гуманитарную помощь. Вот здесь как раз встает вот эта самая дилемма. А как быть, если ехать по этой дороге опасно или находиться в этом регионе опасно?

Повторяю, даются рекомендации о введении определенных превентивных мер, которые уменьшат последствия рисков. И роль руководителя организации - это уже не роль безопасности, а это руководитель должен оценить свою программу, насколько эта программа критична. Ведь есть программы, которые очень критичны, программы, которые спасают жизни. Есть и менее критичные программы, которые в этих условиях повышенной опасности могут и подождать, пока уровень опасности снизится. Именно руководитель организации должен сесть и подумать, насколько важна его программа, чтобы подвергнуть риску жизнь или здоровье своих сотрудников.

Понимаете, безопасность – это живой механизм, живой процесс. Если мы видим, что ситуация изменилась и риски возросли настолько, что никак нельзя их уменьшить – ни превентивными методами, ни другими какими-то методами – тогда опять профессионалы в области безопасности дают совет руководителю миссии или офиса и рекомендуют ему либо уменьшить присутствие ооновского персонала, либо убрать людей вообще, либо переместить их из более опасной в менее опасную зону. Это постоянный процесс – производим осмотр, анализируем, даем рекомендацию, опять производим обзор ситуации и так далее, все идет по кругу.

ЕВ: Есть ощущение ответственности? Ведь от ваших рекомендаций и от того, будут ли их исполнять, зависит иногда и жизнь людей?

ОМ: Да, конечно, однозначно. Это очень высокая ответственность, как для профессионалов в области безопасности, так и для руководства нашей организации, для наших офисов в стране. Это нешуточный вопрос. Когда что-то происходит – назначается комиссия по расследованию и комиссия приходит и спрашивает «А что сделала служба безопасности, какие были даны рекомендации?»

Я здесь даже не говорю о моральной стороне этого вопроса: как будет себя чувствовать человек, и как он будет ощущать себя до конца своей жизни, если он знает, что по причине его недосмотра или небрежности или чего-то недоделанного в смысле обеспечения безопасности погибли люди. Это моральная сторона вопроса. Существует и другая сторона: запросто можно потерять работу и вычеркнуть свое имя из списка профессионалов по безопасности. Поэтому чувство ответственности присутствует всегда.