АА: Я считаю, что мы постепенно вползаем во всеобъемлющий и беспрецедентный кризис всего процесса контроля над ядерным оружием, включая и «разоруженческую» часть, и нераспространение. Конечно, переговоры по Ирану дали некоторую надежду. Посмотрим, удастся ли завершить их в срок. Даже если удастся, это решение одного конкретного вопроса. Насколько это станет прецедентом для укрепления всего режима, пока неясно. Не надо забывать, что переговоры с Ираном велись 12 лет. Понадобилось шесть резолюций Совета Безопасности ООН, санкции – и США, и Европейского Союза, и ООН, смена правительства.

Понимаете, если мы с каждой отдельной страной, которая создаст проблемы, пойдём по этому пути, то мы развалим режим, мы его не укрепим. Поэтому это серьёзная проблема, несмотря на то, что появились надежды, что всё-таки удастся заключить соглашение по иранскому вопросу. Пусть даже на компромиссной основе, не решив все кардинальные вопросы.

Во всех других областях мы видим одни тупики и развал. Выполняется новый Договор СНВ, но никакого продвижения по стратегическим вооружениям дальше нет, стороны не понимают друг друга, даже переговоров нет. Прежде всегда после заключения очередного стратегического договора, сразу начинались переговоры о следующем, и сразу уже была готова повестка дня для следующего. Каждая сторона приходила со своими позициями. Сейчас ничего нет. До 2018 года выполняем, до 2020 будет договор. Что потом? Может быть, продлим, а может быть, и нет. Зависит от ПРО, зависит от политической ситуации, от обычных вооружений, от воздушно-космических, ракетно-планирующих, гиперзвуковых.

И вокруг тоже посмотрите – с Кореей полный тупик, с Конференцией по Ближнему Востоку не думаю, что будет продвижение. Какие-то движения есть, но надеяться на то, что удастся в ближайшее время что-то сделать, нельзя. Что касается сотрудничества России и США – прервана Программа Нанна-Лугара в 2013 году. В следующем году, Россия заявила, что не приедет на саммит. Уж не говоря о том, что, конечно, третьи ядерные государства и не думают присоединятся, а ставят свои условия, чтобы Россия и США дальше сокращали. Россия и США уперлись в тупик и не могут дальше ничего сократить. Поэтому, я думаю, что если мы не предпримем каких-то срочных мер, то в ближайшие годы мы увидим полный развал договорно-правового контроля и регламентации ограничения самого разрушительного из всех видов оружия, которые когда-либо создавались.

ЛБ: В одном из своих интервью вы сказали, что даже, может быть, уже в начале XXI века кем-то будет нанесен ядерный удар...

АА: Я не только допускаю, я просто этого очень страшусь. Если события пойдут по наихудшему варианту, и мы увидим развал процесса и режима контроля над ядерным оружием, то применение ядерного оружия в военных целях или в террористическом акте станет абсолютно неотвратимым. Вопрос будет не в том – случится или нет это страшное событие – а в том, где, когда и каким образом.

ЛБ: Ну а кто может его применить?

АА: Террористы, которые получат доступ к ядерным материалам. Индия и Пакистан, которые в очередной раз столкнутся из-за террористических атак или из-за Кашмира. На Ближнем Востоке, если развалится договор с Ираном, Израиль нанесет удар, и Иран выйдет из договора о нераспространении и спешно начнет создавать ядерное оружие, уже не скрывая этого. На Корейском полуострове ситуация тоже плохая. А что касается России и Запада – то, что казалось немыслимым еще два года назад, сейчас становится мыслимым. Все уже начали рассуждать о возможности вооруженного конфликта и ограниченного применения ядерного оружия.