Как отмечают многие эксперты и общественные деятели, на Северном Кавказе, и в частности – в Чечне, в последнее время происходит «откат» к более традиционному укладу. Причем это явление вряд ли можно охарактеризовать как возвращение к традициям – населению подчас навязываются правила и стандарты, которые на самом деле никогда не были частью истории Северного Кавказа. Негативные последствия этого «патриархального Ренессанса» приобретают чудовищные масштабы. В Чечне сейчас наблюдается беспрецедентный уровень домашнего насилия.

По словам Инны Айрапетян из чеченской общественной организации «Синтем», процессы, происходящие в республике, вызывают тревогу у представителей власти, и они пытаются наладить диалог с НПО. Людмила Благонравова расспросила Инну о том, какую поддержку чиновники оказывают гражданским активистам в сфере защиты прав женщин.

*****

ИА: Основные виды деятельности, которыми мы занимаемся – это психосоциальная поддержка, оказание прямой помощи пострадавшим женщинам, перенаправление, создание и развитие различных программ для НПО по продвижению прав женщин, и взаимодействие и диалог с властью.

ЛБ: Как проходит диалог с властью?

ИА: Диалог с властью, представьте себе, проходит хорошо. На самом деле, когда я так отвечаю – сразу такая удивленная реакция. Но я же отталкиваюсь от того, как это было в 2005 и 2006 году.

В этом году нашей организации 10 лет и поэтому я, в сравнении с тем временем, могу сказать, что сегодня у нас хорошие отношения с Муфтиатом – комиссией по разрешению семейно-бытовых конфликтов. Они нас приглашают в эту комиссию, идти в семью, где нарушаются права женщины и защищать эту женщину.

У нас хорошие отношения сегодня с Министерством образования Чеченской Республики, вы, наверное, видели, на сессии девочки показывали фильм. Ведь эти группы маленьких девочек – это же все при школах работают эти группы, и Министерство образования дает разрешение на то, чтобы такие программы проводились в школах с девочками, с мальчиками, в смешанных аудиториях и им за это огромное спасибо.

Вы сами понимаете, что если бы они закрыли нам доступ, то мы не могли бы работать с детьми, с учащимися. Также, у нас хорошие отношения с Министерством здравоохранения, потому что у нас есть такая программа «Школа, мама и ребенок».

И вообще когда работаем с жертвами домашнего насилия, сами понимаете, у нас очень много контактов с гинекологами, с педиатрами. Например, у нас есть организация «Права женщин», которая занимается продвижением и защитой прав женщин в судах, и мы с ними вместе работаем. У нас организован такой комплексный подход.

Как я говорила, один из видов деятельности – это перенаправление в другие организации, которые занимаются поддержкой женщин, и в государственные учреждения.

ЛБ: Вы говорите, что хорошо проходит диалог с властью, у вас хорошие взаимоотношения со многими министерствами. При этом одна из Ваших коллег на сессии сказала и очень многие сейчас говорят о том, что, наоборот, происходит какой-то откат и ситуация становится все хуже и хуже в смысле прав женщин. Как так получается?

ИА: Мне кажется, что это очень разные вещи. Потому что диалог с властью – это одно. Мне кажется, что сейчас власть сама уже понимает, что нужно что-то делать, потому что очень высокий уровень домашнего насилия. Такого не было в чеченском обществе.

И правильно говорят коллеги и ту коллегу, которую вы слышали, - это коллега из Дагестана. Но все равно ситуация на Северном Кавказе – типичная, и я могу говорить о Чеченской Республике, потому что я представляю свой регион, что очень высокий уровень домашнего насилия.

На самом деле это большая победа, когда власть понимает что происходит, и какие негативные могут быть последствия. Я не говорю про всех чиновников и про все властные структуры, я назвала конкретно, с кем мы взаимодействуем и, наверное, это очень мало, но для меня то, что мы сегодня имеем – это очень много.

ЛБ: То есть, есть какие-то позитивные изменения?

ИА: Есть. Не буду лукавить, есть. Потому что я, еще раз говорю, смотрю в разрезе десяти лет: то, что было, и к чему мы пришли.