Сегодня мы предлагаем вашему вниманию вторую часть интервью с сотрудником Секретариата ООН Дмитрием Титовым. Выпускник МГИМО, переводчик, молодой дипломат, заместитель Постоянного представителя Россия при ООН, сегодня Дмитрий Петрович занимает должность помощника Генерального секретаря по вопросам правосудия и верховенства права. Многие годы он занимался миротворческими миссиями ООН в Африке, а в этом году ему поручили вести непростые переговоры о создании миссии в многострадальной суданской провинции Дарфур. Там в результате вооруженного противостояния правительственных войск и повстанцев, сотнями гибли мирные жители. Елена Вапничная расспросила Дмитрия Титова об искусстве компромисса и о его личных пристрастиях.

*****

ДТ: Действительно, это было очень непростое задание. Генеральный секретарь попросил меня возглавить переговоры на этапе, когда, казалось бы, многое уже зашло в тупик. Как Вы правильно сказали, в то время правительство в Хартуме довольно негативно относилось к перспективам проведения операции ООН в Судане. Вокруг этого шли различные маневры, различные группы государств выступали либо в поддержку противников правительства Хартума или в поддержку позиций этого правительства. В переговорах так или иначе уже участвовала Организация Объединенных Наций. Дело имело историю двух-трех-четырех лет очень активных переговоров. И для меня было важно, прежде всего, понять позицию сторон, понять, что стороны хотели бы увидеть в этой операции. Я прекрасно понимал, что те основные посылы, на которых переговорный процесс уже развивался, не давали возможности надеяться, что операция будет чрезвычайно эффективна и приведет моментально к каким-то кардинальным новым результатам. Помимо очень глубокого знания темы - я готовился очень основательно к этим переговорам - вторым для меня аспектом было наладить контакт со сторонами, и в том числе найти какой-то неформальный контакт с ними. Я думаю что, то, что здесь называется “deal breaker”, был заложен, когда накануне переговоров я попросился в гости к руководителю делегации правительства Судана, хартумского правительства. И он мне устроил в своей резиденции великолепный чай. Мы сидели с чаем, восточными сладостями, и я ему сказал: «Знаете, я пришел не для того, чтобы готовить почву для переговоров, отнюдь нет, я не собираюсь даже разговаривать ни о чем деловом на этой встрече. Мы просто с Вами посидим, поговорим. Мне важно знать Ваш настрой, Ваши личные впечатления о будущем этих переговоров, просто узнать Вас в личном плане». И я думаю, что это «растопило лед» под жарким солнцем Африки. И как всегда в таких ситуациях, если ты приходишь и говоришь, «мы не будем заниматься делами», через десять минут разговор вошел в русло о том, что стороны ожидают от переговоров. Я рассказал о том, куда я собираюсь вести дело. Я попросил представителя Хартума о поддержке. И я встретил понимание. Мне кажется, что в конечном итоге все мы создали довольно неплохую платформу для того, как операция ООН в Дарфуре должна была развертываться, для переговорного процесса, для мирного процесса. К сожалению, имплементация этого всего процесса застопорилась довольно рано, поскольку политическая воля нескольких сторон была не в плоскости осуществления договоренностей, а, наверное, в затягивании процесса.

ЕВ: Скажите, умение слушать, умение понять позиции сторон в жизни вообще Вам пригождается?

ДТ: К сожалению, нет. По жизни я довольно жесткий человек. Наверное, как менеджер тоже очень требовательный человек, зачастую даже резкий. Но я могу меняться. Как любой дипломат, мы живем под разными личинами.

ЕВ: А чем бы Вы мы могли поделиться из того, чего не знают о Вас Ваши сотрудники, коллеги. Что в Дмитрии Титове - в костюме, в галстуке - еще такого есть, о чем мы не знаем и что Вы могли бы нам рассказать?

ДТ: Я говорил только что о личине. Личина - это одно, и я могу выглядеть довольно грозным. Но, на самом деле, я человек, подверженный всяким воздействиям внешней среды. Наверное, уязвим в определенной степени. До сих пор не уверен в себе, что заставляет меня работать больше и больше, чем старше я становлюсь. Какое то непонятное абсолютно чувство ответственности, от которого давно уже пора бы отказаться, поскольку иногда я чувствую, что я знаю больше, чем многие другие в своей области, естественно. И все равно это чувство ответственности толкает меня на большее и большее. А за пределами ООН мне нравится искусство, мне нравится читать много, мне нравится российская история. Последнее, что я читаю, это довольно интересная книга. Автора зовут, мне кажется, Жанет Мартин – «История Руси с 980 до 1580 х годов». Издание академического плана. Довольно интересное прочтение некоторых моментов российской истории, не основанное на Соловьеве и Костомарове и наших классиках. Есть определенные моменты, которые интерпретируются немножко по другому. Мне кажется, она человек, смотрящий на вещи довольно широко и сбалансированно. Но чуть более нюансированная интерпретация событий по сравнению с тем, что мы привыкли в нашей классической исторической литературе видеть. Тоже очень интересно. А потом вы читаете на английском языке и видите термины, которые Вам могут помочь объяснить российскую историю. Я для себя очень многое подчерпнул, даже в языковом плане.

ЕВ: Что-нибудь хотите добавить? Я могу бесконечно с Вам разговаривать. И конечно мы копнули только одну сотую часть. Может быть, что то еще Вы хотели бы сказать, о чем я не спросила?

ДТ: Наверно, я по прежнему верю в Организацию Объединенных Наций, как это ни странно. Можно было бы стать циником после многих лет работы здесь, видя все перипетии Организации. Очень непростую динамику ее развития. Тем не менее это уникальный инструмент. Мне кажется, если мы все – и внутри Организации, и вне Организации - попытаемся помочь этой идее сопряжения различных интересов и создания более прочного правопорядка, я думаю, от этого выиграют все. Мне хотелось бы видеть в молодом поколении такого типа устремление, потому что зачастую я вижу прагматизм и узость восприятия мира. Люди становятся очень профессиональными, что неплохо, но, с другой стороны, зашоренность и нацеленность исключительно на очень небольшую группу вопросов не дают раскрыться более широкой перспективе нашей деятельности. Так что я хотел бы увидеть - прежде всего, веру в то, что Организация будет существовать еще долго, и она может послужить интересам многих государств. И, с другой стороны, людей, которые имеют эту веру. Потому что я получил, наверное, эстафету от тех, кто участвовал в создании Организации в свое время. Я видел многих из них, в том числе Громыко, многих российских дипломатов, которые непосредственно занимались созданием Организации Объединенных Наций. Я видел поколение, которое пришло после них, и которое возглавляло фактически направления международных организаций в Советском Союзе. Я - часть этой эстафеты, но я хотел бы видеть, чтобы эту эстафету кто-то у нас принял. Принял искренне, без задних мыслей или каких то частных интересов. Потому что это часть международного развития, часть нашего общего будущего.