Во вторник эксперты со всего мира собрались в штаб-квартире ВОЗ, чтобы обсудить, как наука может помочь обуздать эпидемию Эболы. Число заразившихся вирусом и умерших от него продолжает расти. В ВОЗ объявили вспышку Эболы кризисом общественного здравоохранения глобального масштаба.

Однако эксперты отмечают, что ее последствия отнюдь не ограничиваются сферой охраны здоровья. С этим согласен и Директор женевского офиса Управления ООН по координации гуманитарных вопросов Рашид Халиков.

*****

РХ: В основе этого лежит, наверное, фактор здравоохранения. Но это все распустилось таким «пышным цветом»,  что затронуло очень многие сферы жизни, будь то экономическая деятельность, политическая, гуманитарная, транспортная связь, и я просто твердо убежден, что эти страны, которые больше всего подвержены, были непрочны с самого начала. С самого начала там была очень слабая система здравоохранения.

И потом очень важно еще то, что люди, которые отвечают там на эти вызовы, они не привыкли работать в чрезвычайных ситуациях. В системе здравоохранения только определенные части работают в чрезвычайных ситуациях – тех, которые связаны с травмами или с операциями. Другие – безусловно, важные сферы: они занимаются важными делами, но это все происходит рутинно. А здесь возникла ситуация, когда требуется большое внимание и большие средства. Вот человек один из Сьерра-Леоне мне говорил, что на одного пациента требуется три человека с медицинским образованием – чтобы он выжил. Не наоборот - на три пациента один, а на одного пациента три, то есть это очень много. Происходит паралич нервной системы, паралич системы пищеварения и так далее, но человек абсолютно зависим от того, как за ним ухаживают и, как мне сказали, не обязательно болеть Эболой, чтобы умереть в Западной Африке, потому что уже больницы не принимают никого. То есть люди начинают страдать от тех болезней, которые в нормальное время, когда нет Эболы, каким-то образом излечиваются или проходят пик кризиса. Но нет возможности этими людьми заниматься сейчас, потому что все внимание сконцентрировано на Эболе.

А потом очень важно, что там очень жарко, и другие вещи  тоже всплывают. Очень важно, что ООН вместе с ООН, сейчас вот там Миссия работает – что-то началось делать реальное. До этого тоже многое делалось, но сейчас уже вовлечение туда очень серьезное. И потом даже, вот, такой момент, людей надо эвакуировать, которые заболели, а еще не готов протокол на эвакуацию ооновцев. То есть человек заболел, оказался там, а куда его девать?

ЕВ: Сотрудников ООН вы имеете в виду?

РХ: Да, его же надо вывезти, а куда? Там же тоже, в общем-то в соседних странах, в Европе или в Северной Америке, в Азии тоже очень много недоговорено и недосказано. И очень много слухов вокруг этого. Поэтому очень важно, чтобы люди знали, как передается болезнь, как начинается, как протекает и так далее.

ЕВ: Мне кажется, началось движение какое-то, и в том числе посылают специалистов, в том числе и из России. И американцы уже поехали в более серьезных масштабах. У Вас есть какая-то информация по этому поводу?

РХ: К сожалению, я не могу сейчас поделиться информацией, я знаю, что сейчас очень много людей туда едут и хотят поехать, но тоже ведь очень важно, чтобы они не наносили ущерба себе, и чтобы их помощь была реальная и затребованная на месте, куда они приедут. Потому что очень важно, чтобы люди вписались в систему, которая только развивается, наверное, но чтобы они нашли свое место там, чтобы они были полезны. Одна из проблем в том, что очень много добровольцев, но они же не всегда имеют тот набор опыта или навыков, которые нужны.

ЕВ: Как и в Гаити, по-моему, это было. Туда хлынули люди, но не все были достаточно квалифицированные, чтобы помочь.

РХ: Ну, это бывает очень часто, потому что надо понимать, что добровольчество как таковое явление – очень важно. Но надо его каким-то образом канализировать так, чтобы была от этого польза, чтобы человек не превращался в обузу.