Bсемирный фонд дикой природы рисует тревожную картину состояния биоразнообразия Земли. В новом докладе из серии «Живая планета» говорится, что всего за 40 лет, период с 1970 по 2010 год численность позвоночных животных сократилась более чем вдвое. Напомним, что на появление первых позвоночных ушел почти миллиард лет с момента появления жизни на Земле. Руководитель программы «Зеленая экономика» из отделения Всемирного фонда дикой природы в Москве Михаил Бабенко убежден, однако, что Россия может и должна сыграть решающую роль в поддержании и сохранении биоразнообразия на Земле. Никола Крастев поговорил по этой теме с г-ном Бабенко.

*****

МБ: У людей сложилось впечатление, что доклад получился такой, достаточно алармистский. И если посмотреть на индекс «Живой планеты» для наземных видов, пресноводных видов и морских  видов – то, действительно, печальная достаточно ситуация сложилась в целом с 1970 года, где-то на 52 процента изменился индекс, животных стало меньше.

Наибольшие потери по докладу, 76 процентов – это пресноводные виды. На самом деле, наверное, вот это очень существенный индикатор, говорящий о том, что либо непосредственная деятельность человека, либо воздействие на эту систему приводит к деградации пресноводных экосистем - они настолько слабы, что уже не в состоянии восстановиться после антропогенного воздействия.

Другие, достаточно важные выводы доклада заключаются в том, что, если взять динамику изменения биоразнообразия по странам с высоким, среднем и низким уровнем доходов,  то самые высокие темпы снижения биоразнообразия демонстрируют страны с низким уровнем доходов.

НК: Последнее, что вы сказали, что самый высокий уровень исчезновения этих видов наблюдается в странах с низким уровнем доходов. Чем это объяснить? 

МБ: Тут, на самом деле, целый ряд причин, наверное, одна из ключевых причин заключается в том, что основные потери биоразнообразия или существенные потери биоразнообразия в странах с высоким уровнем доходов произошли до 1970 года. А доклад отслеживает процесс как раз с 1970-х годов по настоящее время. Поэтому вполне понятно, что в странах с высоким уровнем доходов пытаются сейчас каким-то образом если не приостановить, то, по крайней мере, снизить динамику снижения биоразнообразия. И вполне очевидно, что более высокая биоемкость стран с низким уровнем доходов при существующих темпах развития, приросте населения, попытках провести индустриализацию экономики и попытках увеличения доходов – очевидно, имеют более существенное влияние на биоразнообразие.

НК: Только что прошло открытие 69-ой сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Многие из выступающих – и главы государств и премьер-министры - говорили о том, что изменение климата сильным образом сказывается на экосистемах. Этот процесс отражен в докладе или нет? 

МБ: Ну, собственно, доклад начинается вступлением, касающимся такого термина как «устойчивое развитие». Об устойчивом развитии говорится, наверное, не одно десятилетие, все прекрасно понимают, что это такое и сохранение экосистем является очень важной составной частью устойчивого развития. Если система деградирует, то у человечества будет меньше ресурсов: элементарный пример – это пресная вода: пресной воды становится все меньше и во многих странах она уже является дефицитом.

Тут проблема, наверное, немножко и в другом заключается: про необходимость сохранения экосистем и возможность деградации экосистем за счет прямых выбросов парниковых газов или посредством изменения климата - про это говорится много. Вопрос, однако в том, что для того, чтобы были приняты решения как на национальном, так и на международном уровне, а также на уровне конкретных бизнес-компаний – вот эти изменения климата и деградацию биоразнообразия экосистем необходимо переводить в какие-то конкретные цифры, в том числе и денежные, оценивать, что за риски – для бизнеса, для экономики и для существования общества. В противном случае такая просто «зеленая» риторика, я очень сильно сомневаюсь, что сможет привести к каким-то серьезным изменениям на уровне принятия решений.

НК: Россия остается самым большим по площади государством в мире. Можете рассказать, как затронул процесс деградации экосистем Российскую федерацию с 1970 по 2010 год? 

МБ: Ну, во-первых, произошла такая достаточно серьезная вещь в самом начале 1990-х - прекращение существования самой большой страны в мире - СССР. Последующий экономический спад помог в какой-то мере снизить экологический след Российской федерации по очевидным причинам – стали меньше производить, соответственно - меньше использовать ресурсов, меньше было негативных воздействий через выбросы.

В принципе, сейчас те же самые тенденции наблюдаются: с ростом производства увеличивается нагрузка на экосистему, увеличивается экологический след. Хорошая новость для России заключается в том, что у нас по прежнему биообъем гораздо выше, чем экологический след. И вообще, РФ является одним из, наверное, таких, скажем так – глобальных экологических доноров. По сей день это происходит, прежде всего, за счет огромной территории страны и огромных территорий девственных лесов, ну и, соответственно, тех экосистем, которые в них находятся. Но проблема РФ, наверное, заключается в том, что к этому огромному природному и биологическому ресурсу мы относимся не слишком рачительно - у нас ресурсов много, мы можем себе позволить такое расточительное потребление. Это одна из проблем - как для бизнеса так и для частного потребления - потому что нерациональное использование ресурсов является прямой угрозой, в особенности для долгосрочного развития РФ.

Вывод, который мы могли бы сделать – Россия должна себя позиционировать, наверное, не только как один из крупнейших игроков на энергетическом рынке, но ее конкурентным преимуществом в долгосрочной перспективе, в особенности, когда речь идет об устойчивом развитии, должно быть сохранение биоемкости и сокращение биологического следа страны при том, что потенциал для сокращения биологического следа у России действительно огромный.