В 16 операциях ООН по поддержанию мира сегодня служит 113 тысяч человек. В распоряжении миротворческих сил ООН – почти 150 вертолётов, более десяти судов, около 50 бронированных самоходных транспортных средств, почти 35 тысяч единиц подвижного колёсного состава - целая армия. Но главная задача «голубых касок» - не военная, а политическая: помочь странам, пережившим конфликт, наладить стабильную мирную жизнь.

 Об этом в интервью Елене Вапничной рассказал Помощник Генерального секретаря, руководитель Управления по делам органов обеспечения законности и безопасности в Департаменте операций по поддержанию мира Дмитрий Титов.

В связи с 65-й годовщиной миротворческой деятельности ООН Дмитрий Петрович рассказал об её эволюции, о роли России в операциях по поддержанию мира и о будущем миротворчества.

*****

ЕВ: Начнем с того, что в уставе ООН никакой речи о миротворческих операциях нет, и что это было изобретение Дага Хаммаршельда в своё время.  Вот 65 лет прошло с момента первой операции по поддержанию мира и все мы знаем, что кардинально изменилось миротворчество. Во-первых, бывали ситуации, когда посылали миротворцев туда, где и мира-то нет. Всё-таки, английское название «peacekeepers» предполагает, что они должны поддерживать мир, а не творить его. Кроме того, они сейчас облекаются задачами, которых раньше у них не было. Если посмотреть резолюцию по Мали, там чего только нет: восстановление государственной власти на всей территории, гуманитарная помощь, обучение полицейских, разоружение комбатантов, сохранение культуры и т.д. Не слишком ли много надежд и задач возлагает международное сообщество на ооновских миротворцев?

ДТ: Операциям ООН в этом году будет 65 лет, и это уже само по себе говорит о том, что второй Генеральный секретарь ООН Даг Хаммаршельд не является основателем этого инструмента. Первые операции были запущены в 1948-м году, поэтому и шестьдесят пять лет. При Даге Хаммаршельде они получили своё развитие, теоретическое и практическое обоснование. Действительно, на ранних этапах Организации Объединённых Наций операции ООН в основном были сфокусированы на военных вопросах и вопросах разъединения враждующих сторон, а это были, как правило, государства. Также над тем, чтобы наблюдать за прекращением огня и способствовать политическому процессу. С тех пор прошёл значительный период времени и ситуация в мире изменилась. Изменились инструменты, которые необходимы для того, чтобы поддерживать международный мир и безопасность.

Большинство операций, с которыми мы имеем дело сейчас  - это комплексные, многоплановые и многопрофильные операции, которые, в основном, занимаются внутренними конфликтами. Зачастую эти внутренние конфликты подогреваются извне и поддерживаются извне, поэтому нужен самый широкий набор возможностей Организации дабы погасить конфликт. Именно поэтому, Организация занимается не только военной составляющей конфликтов, разоружением и демобилизацией комбатантов, но а также вопросами, связанными с созданием полицейской системы, пенитенциарной системы, судебной системы и всем комплексом вопросов, которые объединяются под общим названием «верховенство права». Более того, большинство наших организаций, имея дело с внутренними процессами, вынуждены также заниматься проведением выборов, наблюдением за соблюдением прав человека, вопросами связанными с женской тематикой и многими другими вопросами. 

Это по-прежнему очень важный политический инструмент ООН. Инструмент эффективный, по сравнению со многими двусторонними и многосторонними акциями, направленными на ликвидацию конфликтов или их последствий.

Если мы сейчас вспомним такие опасные и кровавые очаги конфликтов, как события в Камбодже, Центральной Америке, Намибии, Южной Африке, да и совсем недавно на Балканах  - мы можем вспомнить, как много сделано ООН. 

Естественно, есть конфликты, которые очень сложно погасить, скажем, как конфликт в Афганистане. Бывший Советский Союз приложил руку к попытке урегулировать этот конфликт. В настоящее время, коалиция, возглавляемая США, задействована в этой стране, но, судя по всему, многие основополагающие моменты, которые подпитывают конфликт, остаются безадресными. Поэтому конфликт затяжной, вялый и имеет очень серьёзные последствия для международного мира и безопасности. Для региона он является предметом очень серьёзной озабоченности, как здесь в ООН, так и среди соседей Афганистана, в том числе не совсем прямых, но довольно близких соседей, как Российская Федерация.

Есть и другие конфликты, которые с трудом поддаются воздействию с участием международных сил. В том числе, что мы наблюдаем на Ближнем Востоке, пожар конфликта в Сирии и многие другие. Это конфликты, которые требуют может даже ещё более комплексного подхода, чем в настоящее время.

ЕВ: Миротворцев в прошлом не раз упрекали в некоторой беззубости, поскольку в их мандат не входило применение силы. Не так давно  российский посол на заседании Совета Безопасности по Мали, где была принята резолюция, выразил тревогу о том, что наблюдается крен в сторону силового аспекта миротворцев. Тревожит ли Вас эта тенденция также, как и российского посла?

ДТ: Вы знаете,  нужно подходить очень взвешенно к этим вопросам. Во-первых, по прежнему изменяется качество конфликтов. Очень часто, конфликты замешаны на конфиденциальных противоречиях, и имеется большая экономическая составляющая в этих конфликтах. Участники конфликтов зачастую не имеют ярко выраженных и прямых спонсоров, которые могли бы их контролировать.

Конфликты, продолжающиеся многие годы, создают ситуацию, когда вооружённые группы становятся абсолютно отвязанными и их невозможно убедить или вовлечь в политический процесс. Многие и не заинтересованы в этом, потому что их основные задачи - это контролировать людей, контролировать местную экономику, местные общины и они не видят себя за пределами этого вооружённого столкновения.

Именно поэтому, Организация должна иметь в своём распоряжении новые инструменты, которые могли бы способствовать тому, что такого рода экстремистские группы вынуждены бы были встать на путь примирения и  урегулирования конфликта. Это требует новой оснащённости операций ООН по поддержанию мира, нацеленности вооружённых компонентов на проведение более жёстких и силовых операций. Нынешняя ситуация также требует другого технического обеспечения. Операции не могут проводиться на базе оборудования и концепций, которые существовали 20-30 лет назад.

Вопрос о силовых операциях требует очень взвешенного подхода. Требуется плотный контроль со стороны государств-членов и Совета Безопасности.  Поэтому, заявление российского посла вполне обоснованно. Россия, как постоянный член Совета Безопасности, заинтересована не только в урегулировании конфликта, но и в том, чтобы предотвратить риски, которые возникают с проведением такого рода операций и могут ударить по репутации всей Организации Объединённых Наций, Генерального секретаря и её ключевых членов. Риски такого рода операций, на которые ООН получило мандат относительно недавно. Вы правильно отметили Мали, можно вспомнить Сомалийскую операцию, которая проводится Афросоюзом и целый новый этап операций в Демократической Республике Конго. Всё это новеллы и они будут требовать очень пристального внимания в обобщении опыта на каждом этапе проведения их операций.

Помимо всего прочего, нельзя забывать, что операции ООН - это не самоцель. Цель – это создать политическую платформу для урегулирования конфликта. Политическая составляющая также важна, как и составляющая, связанная с вопросами безопасности. Поэтому, особый акцент во всех этих ситуациях, которые вы перечислили, делается на политическом урегулировании, диалоге, национальном примирении, восстановлении государственности, которая зачастую отсутствует в некоторых зонах конфликтов на протяжении многих лет.

ЕВ: Мы заговорили о России и известно, что Россия после довольно активного участия в операциях по поддержанию мира ООН в 90-е годы сбавила темпы и сегодня её роль в этой сфере деятельности ООН невелика. Обсуждался ли этот вопрос во время недавнего визита Генерального секретаря в Россию?  Я знаю, что он посетил даже Центр подготовки военных наблюдателей. Есть ли перспективы того, что Россия опять увеличит свою роль в этой сфере?

ДТ: Вы абсолютно правы, при этом, я хотел бы сказать, что Российская Федерация на протяжении всей истории ООН занимает очень принципиальную линию на поддержку Организации и её миротворческого потенциала. Россия является постоянным членом Совета Безопасности, в котором занимает, на мой взгляд, в основном, конструктивную и твёрдую позицию. В то же время, в последние годы произошло значительное снижение числа военнослужащих и полицейского персонала из Российской Федерации, которые проходят службу в операциях ООН по поддержанию мира.

На мой взгляд, это контрастирует довольно выпукло по сравнению с численностью основных российских партнеров по группе государств БРИКС. Скажем, Индия имеет в составе операций ООН по поддержанию мира около 7-8 тысяч военнослужащих. Китай 2-3 тысячи. Бразилия около 2 тысяч. Также имеют значительную численность солдат и офицеров таких стран, как Италия и Франция. Тем не менее, факт остаётся фактом, что Россия тоже не одинока в том, что она занимает если, я не ошибаюсь, 61-е место в списке поставщиков контингентов военнослужащих и полиции в состав ООН. США, например, на 60-м месте, т.е. две страны довольно близки.

Здесь нужно понимать, что в общем-то все страны так или иначе вносят свой вклад в проведение операций. 193 страны так или иначе либо финансово, либо политически, предоставлением персонала и другой поддержкой вовлечены в проведение операций. Но если говорить о вкладе в бюджет операций ООН по поддержанию мира, который сейчас приближается к 8 миллирдам долларов в год, то США по существующей шкале взносов должны платить в районе 27-28 процентов от этой общей суммы. Россия в настоящее время имеет взносы в размере 2-3 процентов.

На мой взгляд, конечно, для России участие в операциях - это дело практического вклада.  Вы правильно упомянули, Генеральный секретарь разговаривал с президентом Российской Федерации Владимиром Владимировичем Путиным.  Я, может быть, раскрою небольшой секрет, но Генеральный Секретарь напрямую обратился к российскому президенту с просьбой посмотреть, есть ли дополнительные возможности о предоставлении персонала военного и полицейского в операции ООН, а также специальных средств или даже подразделений, которые могли бы использоваться в миссиях ООН.

Назову лишь такие востребованные подразделения, как вертолётные звенья тактической направленности и военно-транспортные вертолеты и военно-транспортная авиация, штабные офицеры, сапёрные роты, подразделения типа ОМОН, которые занимаются уличными беспорядками. Все эти инструменты важны при проведении большинства операций, с которыми мы сталкиваемся. Если Российская Федерация найдет возможность предоставить такие контингенты, я уверен, что Департамент ООН по поддержанию мира и Генеральный секретарь ООН с удовольствием воспримет такое предложение со стороны Москвы.

ЕВ: А какая была первоначальная реакция президента на такое предложение?

ДТ: Наверно, это не совсем тактично с моей стороны обсуждать визит Генерального Секретаря и то, что происходило за закрытыми дверями,  но мне показалось, что вопрос или просьба Генерального Секретаря упала на добрую почву. Естественно, все эти вопросы сложные и они требуют детальной проработки в ведомствах, которые будут принимать участие в этой деятельности, включая Министерство обороны, Министерство внутренних дел, Министерство иностранных дел, которое является ведущим головным ведомством на стыке с ООН.

Очень интересно, что в то время, когда Генеральный секретарь встречался в Сочи с президентом Путиным, в Нью-Йорке со специальным визитом находился Министр внутренних дел РФ.  По возвращении в Москву,  г-н Колокольцев через прессу сообщил, что к нему тоже обратились с просьбой о возможности расширения участия российских полицейских в операциях ООН по поддержанию мира. Так что, я думаю, ингредиенты со стороны ООН имеются, и позиция ООН доведена до руководства Российской Федерации. Теперь дело за проработкой ведомств, как я и сказал, и за практическими делами.

ЕВ: А как обстоят дела в других странах СНГ? Я знаю, что в марте, по-моему, проходила конференция в Украине, где тоже рассматривался этот вопрос.

В марте этого года в Киеве проходила одна из важных региональных конференций, организованная нашим Департаментом при активном участии украинских коллег. Это была конференция, посвящённая международной полицейской деятельности, прежде всего в рамках Организации Объединённых Наций. Конференция собрала большое количество участников со всей Европы из разных подразделений ООН. Она была нацелена на мобилизацию международных усилий, международного вклада, поскольку мы заинтересованы в том, чтобы расширить географию участников нашей полицейской деятельности, заинтересованы в получении первоклассных специалистов, в том числе, из Европы.

К сожалению, их в настоящее время не так много; и также как в военном миротворчестве, полицейское миротворчество опирается на определённую группу стран, которые стали для нас регулярными традиционными поставщиками контингентов, куда входят Пакистан, Индия, Бангладеш, Иордания, Нигерия, Эфиопия, Руанда. Эти страны занимают высший эшелон в списке поставщиков контингентов в настоящее время, но мы заинтересованы в том, чтобы весь мир участвовал так или иначе своими самыми сильными кадрами в нашей деятельности.

ЕВ: Мы начали с эволюции миротворчества, и мой заключительный вопрос: каким Вы видите будущее миротворчества ООН?

ДТ: Прежде всего, миротворчество – это политическая функция, которая основана на коллективных решениях, коллективной воле международного сообщества и коллективном вкладе в проведение операций ООН. Эта политическая воля должна подкрепляться ресурсами - людскими и материальными, а также постоянной финансовой подпиткой операций, без которых они не могут проводиться. Так что эта глобальная международная cоставляющая поддержка будет оставаться ключевым элементом  того, что мы называем коллективными совместными действиями в области поддержания мира и международной безопасности.

В то же время, на мой взгляд, операциям ООН придётся модернизироваться, придётся приспосабливаться к новым вызовам. Это очень серьёзные вызовы, связанные с внутренними конфликтами, с трансграничной преступностью, с новыми технологиями, которыми пользуются негативные элементы, которые доминируют в зоне конфликта. Придётся заниматься вопросами по эксплуатации природных ресурсов, которые также подпитывают конфликты и многое-многое другое.

Если мы смотрим на пиратов, сомалийских пиратов, нам кажется, что это что-то простое и очень деревенское: люди в шлёпанцах с простыми винтовками, но вы можете себе представить, как эти люди могут отслеживать крупнейшие танкеры, которые проходят в районе Африканского рога. Значит им кто-то сообщает о том, что называется “high value cargo”. У них есть прекрасная связь, у них есть прекрасные способы захватывать эти суда. У них имеются своеобразные суда-прикрытия, с которыми они действуют. У них – фантастическая система прокачивания денег через легальную банковскую систему. Они получали до последнего времени колоссальные деньги от судовладельцев. И эти деньги уходили в мировую банковскую систему и потом возвращались к ним. Совсем недавно я был поражён: они имели аудиторов. Вы можете себе представить, аудиторов в Европе, которые занимались их счетами. То, что выглядит на поверхности почти таким первобытным и экзотическим, на самом деле, основано на новой технологии, новом восприятии мира и новой агрессивности.

Поэтому ООН нужно будет иметь новые инструменты технические, в том числе, летательные аппараты типа “drones”, необходимо будет иметь тактическую, а, может быть, и более серьёзную разведывательную службу в рамках операции по поддержанию мира. Оснащение контингентов должно строиться на другой основе и отвечать потребностям более современной тактической ситуации.

Всё это вопрос будущего. И я надеюсь, то, что мы сейчас наблюдаем иногда с ожиданием, иногда с тревогой в плане проведения более силовых операций выльется в новую доктрину, которая будет осознана, признана и станет тем, чем Совет Безопасности ООН будет пользоваться многие годы.

Ещё один фактор, который несомненно будет влиять на проведение операций – это сопряжение усилий ООН с усилиями региональных организаций во многих зонах конфликта. Мы имеем дело с параллельными операциями, либо коалицией, либо индивидуальными членами ООН, которые занимаются контртеррористическими операциями или принуждением к миру. И вот эта связка ооновского миротворчества, в котором будут продолжать действовать принципы, заложенные многие-многие годы назад и двусторонними усилиями, региональными усилиями или усилиями, предпринимаемыми на двусторонней основе, – это также часть будущего, с которым нам придётся жить и развивать Организацию Объединённых Наций.