Любая попытка перейти условную границу между мирной жизнью и войной – ее называют «линией соприкосновения» - это многочасовая очередь и унижение. Об этом в интервью Наргис Шекинской рассказал Нил Уолкер – гуманитарный координатор ООН на Украине.

НШ: В апреле инцидент с обстрелом водонапорной станции на востоке Украины привел к перебоям с водоснабжением. Удалось ли наладить подачу воды?

НВ: Мы крайне обеспокоены продолжающимися обстрелами объектов водной инфраструктуры в восточной Украине. Да, водонапорная станция была повреждена и – что еще хуже – несколько ее сотрудников получили ранения. И на данный момент подача воды приостановлена. Мы работаем с партнерами, чтобы обеспечить безопасность персонала и восстановить подачу воды. Мы хотим воспользоваться этой возможностью, чтобы призвать все стороны конфликта воздержаться от обстрелов жилых районов и объектов гражданской инфраструктуры. 

НШ: Конфликт на востоке Украины часто называют «забытым». Согласны ли Вы с этим определением и если да, то почему о нем «забыли»?

НВ: Да, я считаю это «забытым конфликтом». Многие поражаются, узнав, что на протяжении прошлого года соглашение о прекращении огня нарушали 40 тысяч раз. И мы продолжаем наблюдать тысячи и тысячи таких нарушений. Ситуация было немного стабилизировалась, но в апреле число нарушений снова стало расти.

Почему об этом конфликте забыли? Я хотел бы знать ответ на этот вопрос… Мы стараемся довести до международного сообщества информацию о том, что происходит, и я благодарен за Ваш интерес к этому вопросу, потому что мы считаем, что, когда нам удается привлечь внимание [к этому кризису], ситуация меняется к лучшему.

С этой целью мы ездили в Брюссель, в Женеву, поедем в Вашингтон. Мы надеемся таким образом привлечь внимание к проблеме и обеспечить поддержку украинскому народу. В Брюсселе, например, нам пообещали дополнительно выделить 25 миллионов евро, чтобы мы могли помогать жителям Украины. И мы надеемся, что и другие последуют этому примеру.

Это очень важно, поскольку отсутствие финансирования ограничивает наши возможности, и мы не можем оказывать необходимую помощь. А позднее, даже получив средства, нам бывает очень сложно восстановить функции, которые были утеряны в связи с отсутствием финансирования.

НШ: ООН запросила на оказание гуманитарной помощи жителям востока Украины в 2018 году 187 млн. долларов.  Какую сумму уже выделили и какую Вы надеетесь получить?

НВ: Мы пока получили лишь 3 процента от запрошенной суммы. Мы думаем, что в реальности цифры могут быть немного выше, поскольку мы получили несколько заверений о финансировании. Но, откровенно говоря, эта ситуации просто недопустима. Сумма, которую мы запросили, составляет меньше одного процента от всей гуманитарной помощи на глобальном уровне. Мы имеем дело с продолжающимся конфликтом в самом сердце Евразии и поддержка, о которой мы просим, просто необходима.

Фото УКГВ/Томас Влак

С самого начала конфликта ООН оказывает помощь мирным жителям Украины, в том числе на неподконтрольных правительству территориях этой страны.

НШ: Мы не раз слышали, о том, что территория Украины стремительно превращается в самую заминированную в мире.  Как решается эта проблема и принимает ли ООН в этом участие?

В настоящее время Украина занимает первое место по числу жертв, подорвавшихся на так называемых противотранспортных минах 

НВ: В настоящее время Украина занимает первое место по числу жертв, подорвавшихся на так называемых противотранспортных минах. Эти мины занимают третье или четвертое место по распространенности в мире. Эти мины и неразорвавшиеся взрывные устройства представляют собой большую проблему для Украины. Мы пытаемся что-то сделать, но это нелегко. Мы имеем дело с продолжающимся конфликтом. 460 километров линии соприкосновения заминированы. Это крайне осложняет и ограничивает передвижение людей. Они никак не могут обойти установленные вдоль линии соприкосновения пункты проверки. Шаг в сторону – и они могут подорваться на мине. Мы принимаем некоторые меры, но, если Вы у меня спросите, устраивают ли они меня, я отвечу – нет. Нам нужна бОльшая поддержка правительства, де-факто властей, а также всеобщее признание этой проблемы главным приоритетом.

Мы должны добиться того, чтобы стороны отличали гуманитарный план действий по разминированию, который включает меры по очистке районов, где живет, учится и работает гражданское население, от вопроса оборонных мин. Откровенно говоря, нам приходится прилагать большие усилия в этой области, и пока мы не достигли поставленных целей. Мы продолжаем выдвигать предложения и просить финансирования. Мы надеемся, что ситуацию все-таки удастся изменить в будущем.

НШ: Каждый месяц около миллиона человек пересекает «линию соприкосновения» на востоке Украины через пять пунктов пропуска. Людям приходится выстаивать длинные очереди. Есть ли возможность открыть дополнительные пропускные пункты или упростить эти переходы?

 Почти 4 года продолжаются эти разговоры, но и по сей день там всего пять пропускных пунктов. Этого недостаточно 

НВ: Такое ощущение, что эта история длится бесконечно! Были моменты, когда одна из сторон соглашалась открыть дополнительные пропускные пункты, и другая сторона соглашалась, а потом возникали какие-то проблемы и все оставалось как есть. Почти 4 года продолжаются эти разговоры, но и по сей день там всего пять пропускных пунктов. Этого недостаточно. И условия далеки от идеальных. Кое-каких улучшений удалось добиться, но это конечно никак не назвать свободой передвижения. А ведь свобода передвижения означает меньше гуманитарных проблем, поскольку люди сами едут и привозят то, что им нужно.

Мы не раз говорили о том, что число переходов и пропускные возможности уже существующих должны быть увеличены. Но мы понимаем, что обе стороны беспокоятся о безопасности. Именно поэтому этот вопрос никак не удается решить.

Однако миллион человек ежемесячно переходят линию соприкосновения, то есть речь идет о семейных и экономических связях и люди должны иметь возможность свободно передвигаться в обе стороны.

Фото Владимира Шуваева

Люди стоят в очереди с тем, чтобы пересечь «линию соприкосновения» в Луганской области, Украина

НШ: Как обстоит дело с гуманитарным доступом на территории, которые не контролирует правительство Украины?

НВ: Мы присутствовали на этих территориях с самого начала конфликта. Мы не можем сказать, что нас полностью устраивает сегодняшнее положение вещей, но все-таки доступ есть, мы общаемся в де-факто властями, которые контролируют эти территории, они нас знают, знают о нашей работе. И хотя этот доступ с самого начала не был полным, мы можем доставлять гуманитарные грузы туда, хотя и не в том объеме, что требуется.

У нас нет формальной регистрации, мы работаем на основании ежедневных соглашений, которые носят ограниченный характер: речь, как правило, идет о конкретной гуманитарной акции. Мы пытаемся добиться более широкого соглашения, чтобы расширить объемы помощи, наладить постоянные поставки, назначить ответственных. Это позволило бы помогать большему числу людей.

Но я бы хотел сказать: даже в этих условиях мы никогда не останавливались. Мы продолжаем оказывать помощь, даже если объемы этой помощи не покрывают гуманитарные нужды всего населения.

Миротворцы могли бы способствовать установлению устойчивого мира. Но учреждение такой миссии входит в компетенцию государств-членов ООН. Они должны достичь  согласия, а это непросто

НШ: Некоторые стороны призывают направить миротворческий контингент ООН в зону конфликта на востоке Украины. Как Вы относитесь к такой идее?

НВ: Организация Объединенных Наций служит странам-членам ООН. Опыт миротворческой деятельности показывает, что миротворческая миссия может быть очень эффективна, когда государства-члены приходят к согласию по поводу учреждения такой миссии и обеспечивают ее соответствующим ситуации мандатом, а также правильно рассчитывают необходимую численность и подготовку военного и гражданского состава. Исходя из этого, я считаю, что миротворцы могли бы способствовать установлению устойчивого мира. Но учреждение такой миссии входит в компетенцию государств-членов ООН. Они должны достичь  согласия, а это непросто.

В целом, да, я думаю, что миротворческая миссия нужна, но это решает не ООН.