ЕВ: Я прочитала, что осталось всего 300 человек от представителей народа уйльта, и говорит на языке всего 47 человек. Может быть, это даже устаревшие данные.

ЕБ: Есть такие, которые понимают, но не говорят. Есть те, которые знают на бытовом уровне. А те, которые полностью знают и растворяются в языке, их, конечно, совсем мало. Я одна из них. Сейчас я работаю с лингвистами, которые хотят сохранить наш язык. Один польский лингвист изучает грамматику уйльтинского языка и собирает материал на эту тему. Казалось бы, зачем человеку это? Сохранить язык, и мы надеемся, что наши потомки, более умные и разумные, появятся, и будет материал, по которому можно будет учить язык.

ЕВ: Вероника, а Вы говорите на уйльтинском языке?

ВО: Я – нет. Я понимаю некоторые слова, но это издержки нашего времени. Понимание пришло тогда, когда этим заниматься уже было некогда. Для меня лучше сохранить какие-то легенды, и, как я говорю, у нас уже издаются книги и это очень красивые книги, у нас хорошие спонсоры, которые это тоже поддерживают. Хотя бы сохранить как-то так.

Фото Службы новостей ООН

Елена Бибикова и ее дочь Вероника Осипова на выставке в ООН

ЕВ: Совсем мало осталось народа, и язык как-то потихонечку исчезает. А Вы не опасаетесь, что исчезнет и культура вместе с языком?

ЕБ: Мы почти смирились с этим – она стала теряться уже давным-давно, когда мы все ушли из тайги. У нас народ кочевой, и вся лексика была связана с кочевым образом жизни. Открылись детские сады, где обучение на русском языке, потом школы на русском, все на русском, поэтому наш фольклор остался в стороне.

Потом, следующий шаг – это книга, сказания, легенды народа уйльта, собранные японским профессором. Мне подарили такую книжечку, я почитала и была такая счастливая. Он написал одну легенду от начала до конца, и эта работа долго лежала. Ученица моя – тоже японка, она приехала на год, выучила русский и уйльтинский, и мы с ней взялись за эту легенду.

ЕВ: Это «Манга Мэргэ»?

ЕБ: Нет, то сказание, а это была легенда. Потом мы уже узнали сказания северных уйльта. Когда Вероника стала работать с рыбьей шкурой, она писала, что в голову придет, а потом я ей говорю: «Надо создавать образы героев». Она вплотную и начала работать.

ЕВ: Расскажите теперь Вы, Вероника, о своем творчестве. Я никогда в жизни не слышала, чтобы из рыбьей кожи делали картины. Насколько это трудоемкий процесс?

ВО: Может, для кого-то и трудоемкий, а мне все радостно, начиная от рыбной ловли, заготовки материала и самого процесса творчества – это все мне не трудно, радостно, и все это я люблю.

ЕВ: Но это очень скрупулезная работа. Я смотрю, здесь столько мелких деталей, и Вы работаете еще и с красителями. Сколько времени уходит на одну небольшую картину?

ВО: Бывает по-разному. Если есть вдохновение, если есть желание, то, конечно, все бывает быстро. Можно сделать и за неделю. Я, как художник, можно сказать, перекладываю на рыбью кожу то, что мама переводит, а то есть легенды нашего народа, сказания, воспоминания. Я рисую легенды, картины, пейзажи, наш быт и думаю, что все это останется на века, и таким образом мы сохраним свой язык и свою культуру в таких вот наших работах.

ЕВ: Вероника, Вы сказали, что у Вас есть дети. Вы можете на них рассчитывать, что они будут передавать культуру?

ВО: У меня два сына. На старшего я не особо рассчитываю, потому что он уже человек семейный, а младший, я считаю, пойдет по моим стопам, потому что он сейчас учится в колледже искусств на резчика по дереву. Я мечтаю сделать из него резчика по кости, он мне уже помогает мне с рыбьей кожей, и ему это очень нравится. Я на него рассчитываю.

ЕВ: Можно попросить Вас, Елена Алексеевна, на прощание сказать что-нибудь на Вашем языке? Что бы Вам хотелось бы сейчас сказать?

ЕБ: Перевод: «Мы с Никой на этой земле в первый раз и надеемся, что еще приедем».